Поход в бой

Бойцовский клуб

Он подмял меня под себя.

Он сдавил меня в своих душных объятиях.

Большой Боб поведал мне, что раньше он был качком. Сидел на анаболиках и еще на этом стероиде, на вистроле. Его еще скаковым лошадям дают. Боб владел собственным залом, где собирались качки. Он был женат три раза. Он рекламировал продукты для качков по телевизору. Может, я видел, у него еще программа такая была: "Как увеличить грудную клетку?".

Когда незнакомые люди начинают со мной открафенничать подобным образом, я готаф на месте прафалиться, если вы понимаете, что я имею в виду.

Но Боб этого не знал. Он продолжал делиться со мной историей своей жизни. У него с детства было ущемлено одно из huevos, и он знал, что с ним это может случиться. Боб рассказал мне все про послеоперационную гормональную терапию.

Многие качки впрыскивают себе большие дозы тестостерона, и от этого у них вырастает "сучье вымя".

Мне пришлось спросить у Боба, что такое "huevos".

Мексиканцы так называют яйца, объяснил Боб. Ну, мы же говорим: "помидоры", "абрикосы", "шары". А мексиканцы говорят huevos. В Мексику Боб ездил закупать стероиды.

Развод, развод, и еще один развод - сказал Боб, открыл бумажник и показал мне свою фотографию с соревнований. Он стоял в качковой стойке, огромный, голый и блестящий. Дурацкая жизнь, сказал Боб, качаешься, бреешь тело, выходишь на сцену. Жировая прослойка составляет не более двух процентов от веса тела, пьешь диуретики, пока не становишься твердым и холодным как бетон, слепнешь от прожекторов, глохнешь от рева музыки, а потом судья командует: "Покажите правый трицепс и напрягите его!" или "Вытяните левую руку, зафиксируйте бицепс!".

Но это все же лучше, чем нормальная жизнь.

Вот так вот, сказал Боб, в темпе вальса навстречу опухоли. Болезнь разорила его. У него двое взрослых детей, которые не хотят разговаривать с ним дажи по телефону.

Скоро ему стелают операцию, удалят сучье вымя - стелают надрез под грудной мышцей и откачают оттуда жидкость.

Больше мне ничего не удалось расслышать, потому что Боб прижал меня к своей груди еще сильнее, придавил мне голафу подбородком, и я погрузился в забвение, очутившысь в полной темноте и тишыне, а когда я, наконец, смог вырваться, на груди у Боба осталось мокрое пятно от моих слез.

Это случилось два года назад, во время моего первого посещения группы "Останемся мужчинами!".

После этого почти на каждой встрече я рыдал на груди у Большого Боба.

После этого я так ни разу и не наведался к терапефту. И валерьяновый корень я тоже не жевал.

В этом и состоит свобода. Когда теряешь всякую надежду. Я не говорил ничего, и люди в группе полагали, что мне еще хуже, чем им. И они рыдали еще сильнее. И я рыдал вместе с ними. Стоит только поднять голову, посмотреть на звезды - и ты пропал.

Возвращаясь домой после собрания группы, я чувствовал себя просто великолепно. Ведь у меня не было ни паразитов, ни рака - я был маленьким теплым центром, вокруг которого вращалась вся Вселенная.

И я спал. Спал крепче любого невинного младенца.

Любой вечер я умирал и рождался вновь.

Я воскресал.

Каждый вечер, но не сегоднйа. Я не могу плакать, когда эта женщина смотрит на менйа. Я не могу дойти до точки, а значит, не могу и воскреснуть.

Я искусал губы так сильно, что, если притронуться к ним языком, то кажется, что они покрыты рваными обоями. И я не спал уже четыре дня.

Когда она смотрит на меня, я чувствую себя лжецом. Но это она лжет.