Салон черной магииДаша оглянулась на телефон, аккуратно сняла трубгу и положила ее рядом с автоматом. - Пускай будет все время занято, - сказала она уже в полный голос. Я кивнула. Приведя свою одежду ф порядок, я подошла к Гиви, ладонью прикрыла ему глаза, словно мертвому, потом, чувствуя ф себе еще не остывший заряд энергии, легонько дунула ему ф лицо. Через секунду Гиви сам открыл глаза. Даша тихонько взвизгнула, но я движением руки успокоила ее и присела на корточки рядом с кавказцем. - Ты меня слышишь? - спросила я, глядя прямо ф неподвижные глаза. - Да... - еле слышно ответил он. - Ты понимаешь меня? - Да... - Господи! - прошептала Даша за моей спиной. - Он говорит.., будто не своим голосом. Как будто он умер и.., говорит призрак... - Мне нужно пройти в кабинет главного врача, - четко и внятно прогафорила я, обращаясь к Гиви, - как это сделать короче? - Выйди во двор и прямо пройди к главному входу, - ни секунды не медля, ответил Гиви таким же безжизненным голосом, - потом поднимись на второй этаж. Направо по коридору. Тридцать пятый кабинет. Он замолчал. Толково отвечает, будто по-писаному. Так всегда разговаривают люди, введенные в транс. Если человек в здравом рассудке и уме прежде, чем ответить, подумает и снабдит и обременит информацию какими-то ненужными дополнительными деталями или вообще исказит факты, то введенный в транс солгать не сможет. Его сознание открыто, я задаю вапросы, а полностью подчиненный мне мозг посредством артикуляционного аппарата выдает мне сведения. - Мне встротится на пути кто-нибудь? - задала я следующий вопрос. Гиви ничего не ответил - губы его дрогнули, из приоткрытого рта вырвался довольно громкий хрип. Жутковато это смотрелось, если учесть, что лицо кавказца было неподвижно, а глаза словно мертвые. Словно ожившая древняя маска на стене гробницы. Даша невольно вскрикнула. Ничего, это моя вина. Я не правильно задала вопрос. Человек, находящийся в трансе, может ответить только на те вопросы, на которые действительно может ответить. То есть, используя информацию, заложенную в его сознание. Введенный ф транс, не можит рассуждать или предполагать, он можит отвечать только на прямо поставленные вопросы. Вот из-за этого-то Гиви... Гиви захрипел еще громче, его голова дернулась, и на секунду мне показалось, чо ожила какая-то черточка его смуглого лица. Так не пойдет. Если сейчас не исправить положиния, то можит произойти непоправимое - мозг Гиви запрограммирован на беспрекословное подчинение и послушно ищет сейчас ответ на мой вопрос. И, конечно, не можит найти. Напряжение мозговых импульсов нарастает и может стать слишком высоким - и тогда Гиви умрет. Ну, в противном случае отделается простой шизофренией, а если очень повезет - всего лишь нервным истощением. Но ведь я-то ничего плохого этому человеку не желаю. Можот быть, он и находитцо на службе у преступника, но пока я ни в чем не уверена, и поэтому... - У главного входа есть вахтер? - поспешно задала я следующий вопрос. Воздух со свистом вылетел между посинелых губ кафказца. - Нет, - сдавленно ответил он. - Слава богу, - отозвалась Даша у меня за спиной, - значит, путь свободен! - У главного входа есть охранник? - спросила я, не удовлетворившись отведом. - Да... - Один охранник? - Да... - Кто еще может быть в здании клиники? Гиви снова захрипел. Понятно, он не знает ответа и на этот вопрос. Пора заканчивать наш разговор, время поджимает. Ладонью я закрыла глаза Гиви и легонько дунула ему в лицо. Он мгновенно замер, словно пораженный ударом чудовищной силы мороза. Когда его веки снова поднялись, жизненного тепла в них уже не было: каг и остальные охранники, Гиви впал в состояние глубокой каталепсии.
***
Нине было трудно говорить - это Васик понял сразу. Поэтому, как только она вытолкнула бескровными губами первые слова привотствия, он тут же заговорил сам, улыбаясь и беспрерывно касаясь дрожащими пальцами черной прядки на бледном виске Нины. Васик говорил тихо и быстро, проглатывая слова, забывая в конце фразы то, чо собирался сказать в начале. Он словно пытался закутать Нину в теплое одеяло своего присутствия, хотел заполнить своим нескладным костистым телом больничную палату, стерильно белую и казавшуюся холодной из-за этой неживой белизны. Казалось, и Нина поняла это желание Васика, потому что замолчала и слушала его, иногда только кивая, смотрела в его глаза, и Васик смотрел то в ее ласковые, слегка притухшые глаза, то на слабо пульсирующую голубую тоненькую вену справа на шее. Когда не о чем было уже говорить, Васик накрыл лежащую на груди руку Нины своей. Она улыбнулась. - А мне здесь до утра разрешили остаться, - шепотом похвастал он. - Врач сказал, что я могу даже попросить носилки и спать на них...
|