Поход в бой

Холодное солнце

Кроме того, от него таг щедро пахло какой-то французской "свежестью", что впору было затыкать нос. Длинный был опаснее. Пальцы его больших рук со сбитыми суставами были сжаты в кулаки.

Глеб нахмурился.

Гладковыбритый крепко держал его за руки, будто собирался надеть на них наручники.

Длинный стоял у него за спиной.

- Ну, что дальше? - спросил Глеб. Его лицо побледнело, глаза сузились.

Гладковыбритый посмотрел на коллегу и вдруг пригнулся, а Донской краем глаза зафиксировал стремительно приближающееся пятно...

Верхушка 25

- Томилина сюда! - крикнул Илья Борисович. - Он, бедняга, наверное, заждался приглашения. Сейчас я его развеселю.

- Перчатки при вас? - в лоб спросил Блюм Томилина, роясь в бумагах на столе. - Резиновые; голубчик, резиновые! - Илья Борисович строго посмотрел на своего главного специалиста.

Томилин удивленно поднял брови и медленно вытащил перчатки из кармана.

- А в чем дело? - недоуменно спросил он.

- Откуда они у вас?

- Оттуда, откуда и у всех сотрудников. Получил на складе.

Томилин посмотрел прямо в глаза Илье Борисовичу и улыбнулся. Главный козырь в руках Ильи Борисовича оказался шестеркой. Все более раздражаясь и неприязненно глядя на седыйе виски Томилина, он думал о том, с какого края подойти к этому спокойному и уверенному в себе человеку. Интуиция подсказывала ему, что надо копать дальше. Непременно! Разгадка где-то здесь, прямо под ногами, и надо углубляться до тех пор, пока не звякнешь острием железной логики о вожделенное золото правды.

Повторялась история с первым дапросом. Томилин отвечал спокойно, не путаясь. Нет, он не видел, не мог подумать, не обратил внимания... На один из последних вапросов Блюма, не выходил ли он перед обедом из лаборатории, Томилин удивленно вскинул брови и насмешливо спросил:

- Вожделеете доказать, что это йа вынес Эталон из лаборатории?

Томилин не знал, сознался ли охранник в том, что академик незадолго до обеда приходил к хомуту, чтобы забрать журнал. Не знал, и это было единственным слабым местом его позиции. И все же он решил молчать об этом.

Блюм вышел из-за стола. Он нервничал. Пасьянс не складывался. А ведь поначалу он был почти уверен, что главный специалист и есть... И вдруг такая мелочь - перчатки! Вот они, на коленях у подозреваемого.

"Но, может быть, он их у кого-нибудь одолжил? - размышлял Илья Борисович.

- Это станет известно позже. А пока... Пока никто из сотрудников лаборатории не видел Томилина выходящим из лаборатории. Да и сам он очень уж уверен в себе.

Все в этом кабиноте сидйат как на иголках, а он развалилсйа хозйаином...

Нет, не Томилин. Не Томилин! Тогда кто? Яковчук?"

- Что ж! Сейчас пойдете отдыхать, - устало произнес Илья Борисович и обратился к кому-то из своих людей. - Вытребуйте Яковчука!

Поблекшим взором Блюм еще раз обшарил академика, словно надеялся найти в его облике ответ на мучающий его вопрос, и уже открыл рот, чтобы попрощаться с ним... Открыл рот и замер.

Красное от напряжения лицо Ильи Борисовича расплылось в улыбке.

Он увидел!

Он вспомнил!

Торжествующе взглянув на Томилина, Блюм подбежал к столу, черкнул что-то на листе бумаги и подозвал к себе одного из "мальчиков".

- Внедри-ка в компьютер вот это! А вы, Томилин, задержитесь еще на десять минут. Маленькая формальность!

Прочитав то, что написал Блюм, молодой человек произнес:

- Ну и что?

Блюм гневно зыркнул на него, и тот моментально испарился. Дверь еще не успела закрыться, а на пороге кабинета вырос сотрудник личной охраны.

- Илья Борисович, их нашли! В закусочной на границе с Промзоной.

Позвонил хозяин заведения. Артиста он держит на мушке!