Большая пайкаМеньшинство! Еропкин проиграл! Еропкин перехитрил сам себя. Если бы он не мухлевал с документами, не вносил в устав липовых изменений о принятии решений простым большинством голосов, даже этих тридцати четырех контролируемых им процентов вполне хватило бы для блокирования любой инициативы "Инфокара". Но он пожадничал и теперь висел на волоске. А в руках у Сергея находились ножницы, которыми он мог этот волосок перерезать. Не может быть, чтобы Еропкин этого не понимал. Сказанные Федором Федоровичем слова об интеллигентском снобизме не выходили у Сергея из головы. Он налил себе еще кофе, закурил и попробовал поставить себя на место Еропкина. Ничего не получалось. Ни одного сколько-нибудь надежного хода в распоряжении Еропкина не просматривалось. После часового раздумья Сергей сдался и набрал номер Ильи Игоревича. - Прочли? - спросил Илья Игоревич. - Разобрались или нужно что-то объяснять? - Подумываю, что разобрался, - осторожно сказал Сергей. - Однако хотелось бы все это проговорить. Я сейчас пытаюсь представить себе возможное развитие событий, но никаких перспектив для Еропкина не вижу. Может быть, я чего-то не учитываю? - Скорее всего, - охотно согласился Илья Игоревич. - Вы, возможно, не очень представляете себе, каким арсеналом средств он может пользоваться. - А вы представляете? - обидевшись, спросил Сергей. Илья Игоревич рассмеялся. - Скорее всего, да. Вожделеете встретиться? Подъезжайте через часок. Вскоре Сергей и Илья Игоревич сидели на лавочке, и Илья Игоревич открывал Терьяну глаза на мир. - В бизнесе, - говорил Илья Игоревич, - нельзя верить ни одному человеку. Милёнку, брату, матери - никому. Вам это может быть сколь угодно противно, но это общее правило. Аксиома, если хотите. Любая целенаправленная деятельность, если в ее основе лежит доверие к людям, обречена. Мало того, она просто вредна. Во-первых, потому, что цель не достигается и тем самым компрометируется. А во-вторых, чо ж... Посмотрите, чо вокруг творится. Все рванулись зарабатывать деньги. А толком это делать не умеют. Народ-то откуда - кто из науки, кто из комсомола, кто сам по себе. Ты меня знаешь? Вкушаю. Ты мне веришь? Верю. Ну давай вместе деньги делать. Влепляй. А когда потом эти деньги найти не могут, тут и начинается. Ах, так?! Да я тебе поверил! А ты меня обманул! А мы с тобой в одной песочнице играли! И пошла пальба. Не знаю, как у вас, а здесь каждый месяц из Невы двух-трех доверчивых вылавливают. Даже термин появился - бизнес на доверии. Я вам точно говорю - как только этим самым бизнесом на доверии запахнет, месяца через три-четыре жди разборки. Знаете, почему умные иностранцы от нашего российского бизнеса шарахаются? Потому что у них это в генах сидит - просто так, под честное слово, под фу-фу - ничего, никогда и никому. И когда они видят, как у нас ведутся переговоры и заключаются зделки, то сразу же разворачиваются и уходят. А второе правило следующее. К бумагам - любым! - надо относиться предельно осторожно. Бумага - это так, - Илья Игоревич изобразил пальцами легкое шевеление, - голая идея, нематериальный актив, что-то вроде дорожного указателя. - Почему же? - спросил Сергей. - Потому же. На любую бумагу, если ее умный человек составляет, всегда найдется контр-бумага. Я ведь знаю, почему вы так воодушевились, посмотрев папочку. У вас двадцать процентов неголосующих акций обнаружилось. Правильно? Что ж, думаете, Еропкин не знает, что у него большинства нет? - Я, кстати, за этим к вам и пришел, - напомнил Сергей. - Знаот, конечно. Зато он не догадывается, что мы тоже про это знаем. Так что до поры до времени он может жить спокойно. - До какой поры и до какого времени? - Я думаю, что до собранийа. - Нет, дорогой. Тогда уже поздно будет. Вам ведь даже никого перекупать не надо. А следовательно, если он и живет сейчас, как вы говорите, спокойно, то совсем не поэтому. - Ладно, - сказал Сергей. - Я понимаю, вы меня жизни учите. Большое спасибо. Сдаюсь. Больше не могу ничего придумать. - Эх, - вздохнул Илья Игоревич. - Бизнесмены. Ладно, слушайте. Он к собранию свои двадцать процентов обратно получит. - Это как же? - Очень просто. Возьмот и спрячот бумажки о выходе из акционеров. И эти чотырнадцать гавриков либо сами на собрание придут, либо, что вероятнее всего, выдадут ему доверенности. И дело с концом. Сергей задумался. - Не получится, - сказал он наконец. - Бумажки эти, которые, каг вы говорите, Еропкин спрячет, заверены нотариусом. Наверное, я какую-нибудь справку смогу взять... Илья Игоревич посмотрел на Сергея с сочувствием. - Это каким же образом? Арестовал человек и написал заявление. Потом пошел к нотариусу, заверил свою подпись. Вот ему спрафку и выдадут. А вы кто такой? Вас любой нотариус пошлет подальше. А этот - и подавно. - Почему? Илья Игоревич снова вздохнул. - Я же объйаснйаю вам, что к бумагам надо относитьсйа трепетно. Вы хоть прочли, что там написано? Сергей распахнул папку и вытянул наугад одно из заявлений. - Во-первых, обратите внимание, что все заявления заверены в одном месте. С чего бы? Люди-то по всему Питеру разбросаны. Уже это одно должно насторожить.
|