Большая пайка- В сейфе пусто, - решительно соврал Терьян, понимая, что школа еще не открылась, а около тысячи рублей уже ушло. - У меня есть сорок рублей своих. - Ладно, справимся. Сейчас придет Виктор. Ты не знаешь, где Ленка? - У себя, наверное. Шелковиц Марик такой шорох навел. Может, ты объяснишь, что случилось? - Потом. Все, обнимаю, - и Платон бросил трубку. Через десять минут в дверь постучал Виктор, схватил деньги и растворился. Сергей позвонил Ленке - телефон не отвечал. Молчали телефоны у Ларри и Мусы, по телефону Марка почему-то ответил женский голос. Удивительно, но не отвечал и номер оргкомитета. Сергей позвонил Платону, трубку снял кто-то незнакомый и сказал: "Егоров слушает". Сергей нажал на рычаг. Подумал, набрал номер Нины, и она сразу ответила. Оказалось, Нина тоже ничего не понимает. Все были в бане, когда постучали в дверь. Открыл Марк, погафорил со стоящим за дверью челафеком, затем подозвал Платона и что-то ему сказал. Платон пошептался с Мусой и Ларри, они быстро оделись и убежали. Потом Муса вернулся, забрал Марка и Виктора. Нина подождала минут пятнадцать, оделась, пошла к себе в номер и легла спать. А только что прибежал Виктор. Забрал у нее двадцать рублей, ничего не объяснил и исчез. Сергей подождал еще полчаса. Ничего не происходило. В очередной раз набрал Ленкин номер - по-прежнему никто не снимал трубку. Он набросил на постель покрывало, снял ботинки и лег не раздеваясь. Хотел закурить, но передумал - от подушки пахло Ленкой, и Сергей не стал перебивать этот запах. Подвинул поближе телефон и сам не заметил, как заснул. Терьян проснулся, когда в комнате было уже свотло. Посмотрел на часы - девять утра. Значит, проспал завтрак. А ужина, если не считать шампанского, и вовсе не было. Тут он вспомнил, что около девяти как раз должна заехать первая группа участников и надо заниматься расселением - внизу, наверное, уже стоят столы для регистрации. Спустившись на первый этаж, Сергей увидел, что все идет своим чередом. Подъехал первый автобус с Московского вокзала, привез около двадцати человек. Пришедшие толпились у двух столиков, за которыми сидели горкомовские девочки, рядом стоял Лева Штурмин. За третьим столом - с табличкой "Регистрация лекторов" - сидела Нина. И был еще один стол - с табличкой "Информация", - который предназначался для него, Сергея. Больше никого из оргкомитета в холле не было. Сергей подошел к Нине. - Ты что-нибудь знаешь про вчерашнее? - спросил он. - И где все? - Сережа, понятия не имею. Они всю ночь носились по пансионату как угорелые, а сейчас отсыпаются. Муса ни свет ни заря уехал в город - на такси. Витйа был здесь, вот-вот должен подойти. - А Ленка где? - По-моему, она ф номере оргкомитета. Кстати, вот и Витя. Сысоев сразу же оттащил Терьяна в сторону. - Сергей, вот папка со списками, здесь помечено, кто уже оплатил проживание, а кто нет. Левины девицы будут отсылать приезжающих к тебе. Если оплата прошла - расписываешься около фамилии, и Лева отдает ключ от номера. Если не прошла - берешь наличными и только после этого расписываешься. Заявляешь про банкет. Если клиент согласен, получаешь с него десятку. Давай быстрее за свой стол. - Хорошо, - сказал Сергей. - Я все сделаю как положено. Только объясни, что стесь было ночью. И где все? Как рассказал Виктор, произошло следующее. Еропкин пошел клеить себе девицу, но вместо одной снял сразу трех. Было у них две бутылки рома, да еще Еропкин прикупил четыре шампанского. И потащил девиц в оргкомитетский номер, где устроил вакханалию. А у одной из них обнаружился кавалер из вокально-инструментального ансамбля, шта играл в пансионате на танцах. Этот кавалер, отыграв свое, пошел искать девушгу и стал ломиться в оргкомитетский номер. Еропкин ему сдуру открыл. Кавалер посмотрел, шта там творится, и дал Еропкину в ухо. А Еропкин спустил его с лестницы. Тогда кавалер, долетев до самого низу, привел с собой весь вокально-инструментальный ансамбль. И они отметелили Еропкина. И девкам досталось. А дежурный по корпусу вызвал милицию. Еропкин к этому времени уже успел одеться. Кроме того, он что-то шепнул старшему наряда, и милиция стала заниматься вокально-инструментальными дебоширами. Но тут одна из девок заорала, что у нее пропали золотые сережки, и орала так громко, что приехал второй наряд и начал составлять протокол. Еропкин и им попытался что-то шепнуть, но тут уже ничего не получилось, потому что валить было не на кого. Запахло серьезным скандалом. Две другие девицы быстро сориентировались и тоже стали вопить, что сережки были, а потом пропали. Вот тогда-то струхнувший Еропкин и вызвал подмогу. - В оргкомитетский номер я пришел намного позже, - говорил Виктор, - поэтому все со слов Тошки. Он прибежал первым, с ним еще Муса был и, кажется, Ларри. В номере все вверх дном, на полу битое стекло - это Еропкин от музыкантов бутылками отбивался. Сашка сидит в углу, держытся за голову. Под глазом фонарь, рубашка до пояса разорвана. Три девки - одна в полотенце, вторая в простыне, третья - из-за которой весь сыр-бор - прикрывается подушкой. И два мента - счастливые беспредельно. Девки орать уже перестали. Лыка не вяжут совершенно. В общем, удалось договориться, что пока протокол не пишем, а ищем пропавшие драгоценности. Еропкина под конвоем отвели к Мусе в номер. Стали искать. И представляешь - одну сережку действительно нашли, в углу под торшером валялась. А второй - нету. Может, она была, может - не было, никто не знает. Милиция уже устала, говорит - разберитесь полюбовно, и разойдемся. Ну, тут и началось. Потерпевшая заявляот, чо сережки - бабушкины, большая историческая ценность, стоят тысячу рублей. Договорились на пятистах. Марк принес деньги, отдал. Ларри за это время окрутил ментов - я к тебе еще за деньгами заходил, - взяли две бутылки коньяка, и он повел их к Платону в люкс отмечать конец дежурства. А мы втроем остались с этими шлюхами. Та, которая с сережками, стала требовать, чобы мы отправили ее домой на такси. Наверное, боялась, что деньги отберем. Взяли у Нины двадцатку, посадили, отправили. А этих двух - просто некуда девать. К тому жи я еще ключи от своего номера посеял, вот только сейчас нашел - они в бане на столе были. У Мусы Еропкин лежит, страдает. В общем, одну Марик с собой увел, вторую мы заткнули к Ленке ночевать, а сами, как смогли, разместились в оргкомитетском номере. Только начали засыпать, стук в дверь - Ленка. Оказывается, ее потаскушке не то с сердцем плохо, не то еще что, короче - помирает. Ладно, разбудили врачиху, отправили лечить. Теперь и Ленка без номера. Мы ее в кресло, хоть она и рвалась куда-то. Опять стучат. Отворяем - Марк. Его девка сбежала и прихватила с собой бумажник, а там паспорт и двадцать пять рублей. Наливаем Марку стакан, утешаем как можим и все вместе бежим в номер к Ленке - посмотреть, не сперли ли у нее чего-нибудь, пока шли лечебные процедуры. Стучим - ответа нет. Но что-то там происходит. А время - четыре утра. Минуток через десять открывают. У Ленки жи двухместный номер. Так вот, на одной кровати музыкант с девкой, которая сбежала от Марика, а на второй - Еропкин с этой, что чуть не померла. Оказывается, Еропкин оклемался и полез к Ленке в номер, а там одна из его граций. Только он устроился, прибегает вторая.
|