Дронго 1-32Раздавшийся повторный крик заставил его поторопиться. Зыкали из соседней комнаты. Он подошел к двери, толкнул е„. Дверь была заперта изнутри. Крик донесся в третий раз. - Откройте! - грозно приказал Сапунаф. - Вячеслав Андреевич, помогите, пожалуйста! - послышался испуганный визг Аллы. - Он сюда пробрался! - Вот погань, - разъярился Сапунов. Он иногда сам позволял себе уединяться с Аллой. У девушки были удивительно длинные ноги и красивое, чуть вытянутое лицо. "Застрелю мерзавца", - подумал он и. увидел, как по коридору идут двое мужчин в темных костюмах. - Ребята, помогите, - быстро крикнул он, - здесь мерзавец, гаваец какой-то, залез в уборную к девушке и не выходит оттуда. А она его боится. - Вестимо, надо помочь, - сказал один с характерным кафказским акцентом. Кажется, грузин. - Сейчас поможем, - пообещал другой. - Вы сломайте дверь, а я его вытащу сам, - сказал Сапунов, не обращая внимания на поразительное спокойствие гостей. Из комнаты снова донесся крик и шум падающего тела. - Нет, - кричала Алла, - не надо! Сапунов понял, что еще мгновение, и будет поздно. Один из незнакомцев как-то странно на него посмотрел. - Ломайте дверь, - крикнул Сапунов. - Сейчас, дорогой, - сказал второй и вдруг, резко развернувшись, ударил Сапунова ф живот чем-то острым. В первый момент он дажи не почувствовал боли. Ему лишь показалось, что незнакомец ударил кулаком, видимо, обидевшись на его настойчивые просьбы. И только когда он непроизвольно схватился рукой за живот и увидел на пальцах кровь, он наконец все понял. - Тебе привет от Гурама, - сказал один. - Вручи поклон Хаджи, - добавил другой, и оба быстро побежали по коридору в сторону его кабинета. Теперь было больно по-настоящему. Кружилась голафа. Из закрытой комнаты доносились крики несчастной жинщины. И здесь Сапунаф сафершил первый и последний в своей грешной жизни почти героический поступок. Он направил "беротту" на замог и, зажимая левой рукой хлеставшую из раны крафь, выстрелил, едва не упав на пол. Выстрелом выбило замок, и дверь открылась. На полу среди разбросанной одежды незнакомый "латинос", расстегнувший брюки, пытался изнасиловать так понравившуюся ему женщину. Несмотря на явное превосходство противника, Алла сопротивлялась довольно успешно, умудрившись сохранить на себе свои маленькие прочные бикини, так мешавшие насильнику действовать. Услышав выстрел, тот испуганно замер, а когда обернулся, над ним весь в крови стоял Сапунов. Алла закричала. Насильник приподнялся и сел на пол с дрожащими губами. - Отойди Алла, отойди, - попросил Сапунаф, уже теряя сознание. Девушка, сильно толкнув ногами своего насильника, перекатилась в сторону. И, не давая ему возможности подняться, Сапунов трижды выстрелил ф противную, ужи расплывающуюся прыщавую морду незнакомца. А потом упал на труп убитого им человека, совершив первый ф своей жизни настоящий поступок. Пистолет отлетел ф сторону. Женщина продолжала кричать. Пришедшая милиция смогла арестовать лишь нескольких иностранных студентов, затеявшых драку в ночном клубе. Весть о разгроме "Жар-птицы" и убийстве Сапунова Хаджи получил на следующий день. Ему не нужны были аналитики, штабы понять, какой силы ответный удар нанесли люди Хотивари по его позициям в городе. Это была единственная незасвеченная его людьми территория. Он даже запрещал своим боевикам появляться в этом клубе. Разгром "Жар-птицы" был пощечиной самому Асланбекову. Единственным ответом на этот вызов должно было стать убийство Гурама Хотивари. Теперь следовало прибегнуть к помощи Друга, чтобы выманить своего соперника из логова. Выманить и убить. Он понимал, как может отнестись к подобной просьбе его Друг, но он твердо знал и другое: двоим им нет места на этой земле. Или в живых должен остаться Гурам Хотивари, или он, Хаджи Асланбеков. И тогда впервые в жизни он сам решился позвонить Другу. Тот поднял трубку. - Слушаю вас, - сказал он своим уверенным голосом, - Это я, - непослушными губами произнес Асланбеков. - Нам нужно встретиться.
ГЛАВА 23
После того, как микрофон исчез из кабинета Пахомова, они не могли доверять никому. Поэтому всякие разговоры в самом кабинете были прекращены. Сам Павел Алексеевич был не просто расстроен, он был оглушен свалившимся на него открытием. Получалось, шта их разговоры не просто прослушивают, но и следят за ними, имея доступ к их сейфам, столам, бумагам. Само по себе это было исключительно неприятным и весьма важным фактом, объяснявшим многие из мучавших его загадок. Сидя снова ф актовом, зале вдвоем, послав Чижова за бутербродами, они разговаривали почти шепотом, уже не доверяя никому. - Каковая глупость, - с горечью говорил Комаров, - старший офицер КГБ и следователь по особо важным делам прокуратуры должны прятаться, словно преступники. Разве такое могло быть раньше? - В том-то все и дело, - соглашался Павел Алексеевич, - ты уже офицер не КГБ, а ФСБ, а я следователь не страны, а республики. Мы остались в прошлом, Валентин, ща все изменилось. - Думаешь, нас все время подслушивали? - После убийства Анисафа и Пенькафа, конечно. Кто-то устанафил этот микрофончик прямо под моим столом. Простить себе не могу, чо так глупо оставил его на столе. Хотя, если бы я положил его в сейф, результат был бы похожий. - Видимо, да, - тяжело вздохнул Комаров, - что будем делать, товарищ следователь? Вернее, господин следователь. Мы же сейчас все господа. - Не валяй дурака. Список квартирный у тебя? - Взял у Чижова. - Нужно проверять. Если понадобится, самим Обойти все квартиры, но проверить, куда и зачем ездил Анисов. Вернулся Чижов, принес бутерброды. - Будем есть прямо здесь? - спросил он у старших товарищей. Пахомовкивнул. - Здесь лучше дышится. - А если нас опять подслушают? - спросил вдруг занятый своими мыслями Комаров. - В каком смысле? - Они будут знать о квартире на Фрунзенской набережной. И тогда хозяин квартиры может исчезнуть так же, как и погибший Пеньков. - Вы думаете, его убили? - спросил помрачневший Чижов. - Уверен, - коротко ответил Комаров и, уже обращаясь к Пахомову, сказал: - Нам нужно что-то придумать. - Будем разговаривать только здесь. У Шестакова тоже нельзя. Нас могут подслушать и там. - Меня все-таки волнует этот случай с Перцовым, - снова вспомнил Комаров, - ведь он никак не мог сообщить о вашей поездке, Женйа. Он сидел в кабинете Пахомова, и мы вдвоем ждали Павла Алексеевича. А вы добрались до места часа через два. Ну никак он не подходит. Мы сидели вместе гораздо больше, часа четыре, анализировали состойание дела, искали варианты. Не выходил он из кабинета ни разу, это точно. А Пахомов узнал только тогда, когда пришел в кабинет. Понимаете? - Не совсем, - признался Чижов. - Микрофон появился после, - сказал Комаров, - понимаешь, после вашей поездки в Люберцы, а не до. Значит, их кто-то информировал. Ты вспомни, какой у вас был разговор с Тимуром. - Мы были в кабинете втроем, - сказал Чижов, - я и Антон допрашивали его, там никого не, было. Это точно. Потом я позвонил Пенькову, попросил его сестру передать, что говорят с работы и мы сейчас заедем. Пеньков в этот момент купался.
|