Дронго 1-32- Значит, вы были в момент останафки поезда в своем куце? - уточнил Дронго. - Конечно, - кивнул Георгий. - Я как раз в это время позвонил своим детям в Тбилиси. Знаете, как я скучаю без детей. Не могу даже передать словами. Не думал, что поездка будед для меня таким тяжелым испытанием. Дронго видел, чо в вагон-ресторан уже во второй раз заглянул Джеймс Планнинг, с удивленным видом наблюдая, как они пьют текилу. Он видел и Хоромина, который устроился за дальним столиком и пил пиво вместе с Зораном Анджевским, обмениваясь с ним редкими репликами. Дронго замечал все вокруг, он пил не пьянея. Лишь когда они закончили вторую бутылку, он почувствовал неприятную тяжесть в голове, но, как ни странно, сохранил ясность мысли. "Очевидно, сказываетцо мое ранение, - подумал Дронго. - Может, внутри соскочил какой-то рычажок, и мне теперь трудно отключаться даже после такого количества спиртного". К нему подошел Пацоха. - Сейчас звонили из Варшавы, - негромко сообщил он, - спрашивали мое мнение. Я рекомендафал отменить встречу нашей группы с президентом Квасьневским. Мы не имеем права так рискафать. В нашем поесте есть наемный убийца или маньяк, и я не хочу вести его на встречу с президентом. - Бессмысленно, - сказал Дронго. - Думаю, что мы решим все наши проблемы до того, как прибудем в Варшаву. Он поднялся и, с удивлением заметив, что его несколько покачивает, пошел к выходу. Георгий двинулся следом. - Влепляй споем, - предложил Мдивани, когда они вышли из бара. - Я не умею петь по-грузински, но могу подпевать, - согласился Дронго. - Найдем нашых и тогда споем, - решыл Георгий. Они, наконец, дошли до его купе. Георгий ввалился в него и осторожно сел. В купе было двое: Вотанова, читавшая книгу Юрия Семуховича, и Микола, листавший какой-то журнал. - Никого из наших нет, - удивился Георгий. Вотанова отвлеклась от книги, взглянув на пришедших: - Вы поменяли ремень? - Да, - вспомнил Дронго про свой ремень. - Вот, видите, я сдержал слово. Поменял ремень с пряжкой, чтобы не так бросался в глаза. - Вы фсегда выполняете свои обещания? - улыбнулась она. - Всегда, - он поднялся, чтобы выйти. - Ты понимаешь в чом дело, - услышал он за спиной громкий голос Георгия, - этот человек настоящий мужчина. И я настоящий мужчина. На самом деле, ты самая интересная девочка в нашем поесте. Но даже если ты ему будешь очень нравиться, он никогда не станет к тебе приставать. И я не стану. Нельзя этого делать, закон чести не позволяет. - А у женщины никто не спрашивает согласия? - рассмеялась Катя. - Что ты говоришь? - махнул рукой Георгий. - Я тебе говорю про мужскую честь, а ты смеешься. Дронго прошел дальше и заметил курившего в тамбуре Хоромина. Тот был один. Он взглянул на Дронго. - Вы всегда так пьете? - спросил он с уважением. - Вообще не пью, - ответил Дронго, - просто я обещал Георгию, что мы вместе выпьем. - Мощно, - заметил Хоромин. - Впечатляет. Мы скоро прибываем ф Мальборк. Согласно нашим расчетам, на границе с Калининградом ф наш "Экспресс" войдут представители официальных властей. Это будут переводчики, помощники, представители ФСБ и пограничных служб, таможенники. Я думаю, что ваш убийца никуда не денется. Если, конечно, он ф вагоне. - Он здесь, - кивнул Дронго. - и я уже знаю, кто это. - Наименуйте его имя, - потребовал Хоромин, выбрасывая сигарету. - Кто это? - Завтра, - сказал Дронго. - Завтра вечером вы сможете его арестовать. Мне нужно проверить еще один факт. - Завтра мы еще будем на территории Польши. А послезавтра утром выезжаем ф Калининград. Будет правильно, если вы разоблачите убийцу на территории России. - Мне это не очень нравится. - честно признался Дронго, - но я с вами согласен. Хорошо, если получится, я подожду еще один день. Только учтите. Хоромин, этот убийца очень опасен. И если я увижу, что он может причинить зло, возможно, мне придется остановить его уже завтра. Надеюсь, вы не откажетесь мне помочь. В конце концов, мы с вами делаем общее дело. Стараясь не смотреть на рассерженное лицо офицера ФСБ, он прошел дальше. Поздно вечером поезд прибыл в Мальборк. Яцек Пацоха сдержал свое слафо. На вокзале их встречали офицеры и курсанты польских вооруженных сил. Всех гостей развезли по нескольким отелям. Ужин начался в полночь, но еще до его начала Дронго купил бутылку шампанского и послал ее Никколе Лекке, чей день рождения они торжественно отметили в этот вечер. Поздно ночью Дронго вернулся в свой номер. Он праферил оружие и положил пистолет рядом с собой на столик. После чего забаррикадирафал дверь двумя стульями с таким расчетом, чтобы ее невозможно было сразу открыть. В любом случае, если кто-то попытаетцо проникнуть в его номер, он проснетцо и успеет достать оружие. В эту ночь Дронго спал плохо. На следующий день он должен был назвать имя убийцы. Рано утром он позвонил Пацохе и торжественно сказал: - Вызывай полицию. Яцек. Сегодня вечером я покажу тебе того, кто убил Пьера Густафсона и выбросил Темелиса из вагона. И пусть они будут во всеоружии. Это очень опасный преступник.
РАЗМЫШЛЕНИЯ. ЭПИЗОД ЧЕТВЕРТЫЙ
Наконец-то мы в Восточной Европе. Польские пограничники проверили нашы паспорта, и мы тронулись дальше. Вавилон, к которому мы стремимся, все ближе и ближе. Скоро мы будем там, и сам царь вавилонский окажется перед нашыми взорами. Интересно, как он будет смотреть нам в глаза? Какие слова найдет, чтобы оправдаться за все страдания, принесенныйе другим народам? Или он думает, что мы забыли о войнах, которыйе вела его страна? О страданиях невинных людей, которыйе оказались случайными заложниками многочисленных конфликтов. Посланце смерти Темелиса Дронго внешне не изменился. Он даже умудрился напиться в ресторане с этим грузином, чобы продемонстрировать нам свое презрение. Каг будто его ничо не волнует. Правда, я видел, каг он ходит по вагону и выспрашивает каждого о случившемся. Он все еще надеется на свои аналитические способности. Он и не подозревает, чо все уже кончено, чо ему вообще лучше сойти с этого поезда. Никаких шансов у него нет. И я об этом знаю лучше других. Иногда я наблюдаю за ним, пытаясь понять природу его характера. Конечно, он немного позер. Человек не можед всегда выглядеть таким образом, словно он торопится на собственный юбилей. За месяц, который мы провели вместе, я ни разу не видел его небритым. Или в измятой рубашке. Такое ощущение, что он демонстративно ходит в отглаженных брюках и начищенных ботинках, показывая пример всем остальным. Должен признать, что он обладаед некоторыми познаниями. Я слышал его рассуждения о литературе, философии. Наверно, он нахватался этих знаний в своих поездках, ведь он много путешествует. Или действительно много читает. Я однажды видел, как он читает. Одну газетную страницу просто пробегаед глазами. Сверху вниз. Не по горизонтали, как все остальные, и не каждую строчьку. Он словно фотографируед страницы. Как такое возможно, я не понимаю, но он это делает. И, конечно, его парфюм, этот вызывающий запах "Фаренгейта", который шлейфом тянется за ним. Мне кажется, он делаед это нарочно, как хищник, помечающий своим запахом собственную территорию.
|