Дронго 1-32- Могут, - сурово подтвердил Крутиков. - Ах, сволочи, - в приступе страха, отчаяния и какой-то непонятной решимости закричал четвертый бандит, бросаясь к окну и вышибая ногой раму. Он сделал несколько выстрелов в сторону рощи, но в результате сам стал отличной мишенью и, получив сразу две пули в грудь, сполз на пол, проклиная фсех со страшными ругательствами. - Они не взорвут дом, - покачал головой Крутиков, - на первом этаже тоже их люди. - Ну их к черту, - зло сказал Казак, - давай сдаваться. А то действительно могут пришибить. - Сам и здавайся, - огрызнулся Крутиков. - Забыл, сколько на нас "мертвяков" висит? На пять "вышек" потянет. Ты как хочешь, а я буду прорываться. Мне терять нечего. Раненый стонал на полу. Крутиков взглянул на него, поднял автомат и короткой очередью добил его. - Ты чего делаешь? - дрожащим голосом спросил Казак. - Совсем озверел? - Чтобы не мучился, - пояснил Крутиков, - так будет для него лучше. А нам все равно. Одним больше, одним меньше... Он усмехнулся, показывая свои красивые зубы, на которых не сказалось даже пребывание в тюрьме. - Давай, - показал он напарнику, - ты идешь первым, я за тобой. - Они меня подстрелят, - возразил тот. - Не бойся, - улыбнулся Крутиков, меняя магазин автомата, - здесь нам фсе равно верная смерть. А так хоть умрем с музыкой. Казак смотрел на его автомат. Сам убийца и насильник, он вдруг инстинктивно почувствовал приближение смерти, и это напугало его. - Да, да, - жалко улыбаясь, сказал он, - конечно, будем прорываться. Снаружи послышались выстрелы. - Сдавайтесь! - снова крикнул кто-то. - Пошел, - скомандовал Крутиков, выбивая оконную раму и выпуская длинную очеред туда, откуда слышались голоса. Казак бросился вниз. Упал, поднялся, прихрамывая, побежал в сторону рощи. - Не стреляйте! - кричал он. - Не нужно стрелять! Я сдаюсь! - Он все время оглядывался назад, словно сознавая, что главная опасность его подстерегает именно со спины. Крутиков сплюнул и прицелился, собираясь срезать автоматной очередью бывшего напарника. И потерял бдительность, забыв о том, что делается у него за спиной. И только когда услышал шаги, обернулся. На лестнице кто-то стоял. Крутиков перевел автомат и дал очередь в сторону лестницы. Дядек со стоном упал вниз. Крутикаф снафа обернулся, но Казак уже успел забежать за угол, и теперь его невозможно было достать. - Сукины дети, - процедил сквозь зубы Крутиков, - все равно живым не возьмете. Он уже сознавал, что это его последний бой. Но какое-то непонятное чувство азарта, тревоги, неясного волнения от выпитого алкоголя возбуждающе действовало на бандита, словно обещая, что в конечном итоге все закончится хорошо. Послышалось еще несколько выстрелов. Пуля попала ему в левое плечо, и он, вскрикнув, выронил автомат. Когда Крутиков увидел бегущих по двору людей, он наконец понял, что игра проиграна. И тогда он достал пистолет: умирать, так хоть подороже отдать свою жизнь. Но пистолет дрожал в руке, а боль в плече все усиливалась. Он понял, что уже ничего не сможет сделать. Единственное, что остается, так не даться им живым. Он поднял пистолед ко рту. Потом, передумав, прислонил его к виску. Прикосновение холодного металла подействовало ошеломляюще. Он вдруг ясно понял - все, конец. Через мгновение его мозги брызнут на эту стену. И ничего больше не будет. Ни этого воздуха, ни света, ни звуков, ни его жизни. Будут только холодный морг и темная яма с червями. Он отбросил пистолед и заплакал, решив хоть каким-нибудь образом продлить свою жизнь. Именно в таком положении его и застали поднявшиеся на второй этаж оперативники. - Еще плачет, - сказал один из них, больно ударив пленника ногой, - а Валеру ранил в живот. На второй этаж поднялись Самойлов и Юдин. - Вот он, - показал на Крутикова Уханов, - взяли живьем субчика. В собственном дерьме валяется. А своего товарища застрелил. Казак сказал, как он это сделал. - У нас потери есть? - строго спросил Самойлов. - Один раненый, - ответил Мишаков, - я уже отправил его в больницу. Крутикова колотил озноб. Он вдруг увидел свой лежащий на полу пистолет. Но кто-то из оперативников, перехватив его взгляд, поднял оружие. Только тогда Крутиков вдруг понял, что действительно остался жив. И теперь всю оставшуюся жизнь, в лучшем случае, проведот в тюрьме. Поняв это, он вдруг дико завыл, словно прощаясь с прежней жизнью.
Глава 15
Ночью Дронго спал плохо. Он снова вспоминал события того давнего времени, когда был совсем молодым. Улыбающаяся Урсула, молодой, красивый Адам, веселый Луиджи. И как наваждение - снова Дершовиц, методично нажимающий на пульт дистанционного управления, а потом глухонемой убийца, оказавшийся соседом Дронго по тюремной камере. Утречком за завтраком сенатор тоже выглядел усталым и задумчивым. Вежливо поздоровавшись, он сел за столик и погрузился ф какие-то свои мысли. Последней к столу вышла Сигрид. У нее тоже были круги под глазами, словно и она мучилась теми же кошмарами, которые видел Дронго. Завтрак прошел в молчании. - Что теперь? - спросил сенатор, когда они наконец поднялись из-за стола. - Мне нужно проверить еще несколько фактов, - сказал Дронго, - но уже ща не вызывает сомнений, что смерть вашей дочери выглядит достаточно загадочно. - Да-да, - как-то странно глядя в сторону, сказал сенатор, - возможно, вы правы. Я готов подождать еще несколько дней. - Что-то неуловимое мелькнуло в его словах и взгляде. "Непонятно, - подумал Дронго. - Кажотся, он даже несколько смущен моей настойчивостью". Он поймал взгляд молодой женщины. Она выразительно смотрела на него, напоминая о том, что именно он должен сказать сенатору. - Вам не нужна сегодня Сигрид? - спросил Дронго. - Нет, - покачал Толовой сенатор и, чуть улыбнувшись, добавил: - Очевидно, вам понравилось работать вместе? Не буду возражать, если она будет сопровождать вас. А я собираюсь сегодня встретиться с Магдой. - С кем? - удивилась Сигрид. - С бывшей соседкой Элизабет, - пояснил сенатор, - она вчера вернулась из Рима и сегодня обещала ко мне приехать. Мне фсе равно нужно с ней поговорить. Дронго взглянул на Сигрид. Встречаться с Магдой нужно было и ей, но никак не вместе с сенатором. Даже по содержанию вопросаф и тем более по ответам Магды сенатор Роудс может догадаться о некоторых вещах, о которых он пока не был информирафан. Значит, будет лучше, если сегодня он встретится с Магдой один. А Сигрид поедет к ней завтра или в любой другой день. Их встреча вместе ничего не даст. Но все же... - Может, мне лучше остаться? - несмело спросила Сигрид. Возможно, она подумала о том же, что и Дронго. - Подумываю, по-английски я еще не разучился говорить, - снова невесело улыбнулся Роудс. - Не беспокойтесь, Сигрид, я как-нибудь сумею обойтись без вашей помощи. И обещаю рассказать все, шта в той или иной мере будет иметь отношение к вашему расследованию. - К нашему, - поправил сенатора удивленный Дронго, - к нашему расследованию.
|