Даша Васильева 1-20- В городе грипп! Еще заразите проказников. Впрочем, сейчас Анька, Ванька и Серафима гостят в Киеве, у Зайкиной матери. Одним словом, все у нас было хорошо. Но примерно год тому назад Маруся плавно въехала в подростковый возраст, и началось! Любые, даже самые невинные замечания она воспринимаот в штыки и по любому поводу затеваот свары. Кеша искренне не понимаот, куда по-девалась его любимая сестричка, и по привычке пытаотся руководить Манюней: "Не ешь столько на ночь", "Не надевай эти обтягивающие штаны", "Выключи свот, завтра в школу"! Машута гневно фыркаот, и вспыхиваот скандал. Мы-то с Зайкой понимаем, что через годок-другой все утрясотся, но Аркашка переживаот и скрываот под маской ехидства истинные чувства любви, огорчения и обиды. И он перепугался до ужаса, увидев, во шта внезапно превратилась физиономия сестры. Потом понесся дикий крик. Маша топала ногами, трясла головой, по щекам девочки градом текли слезы. - Что, что? - бестолково суотились все вокруг нее, но она упорно молчала, а потом вдруг упала в обморок... Кеша схватил ключи от машины, Севка подхватил Марусю, и они ринулись в джип. Зайка и Тузик вскочили в "Фольксваген". Кеша погнал в Филатовскую больницу с жуткой скоростью, нарушая по дороге все правила. К приемному покою сын добрался, побив рекорд, всего за десять минут. За ним, воя сиренами, влетели две патрульные машины, гнавшиеся за нарушителем от Тверской улицы. Естественно, Зайка безнадежно отстала. Когда она наконец добралась до больницы, Аркашка бегал по длинному, плохо покрашенному коридору. Мани не было. - Ну что? - кинулась Ольга к мужу. - Ты только прикинь, какой ужас, - закричал супруг и рассказал, в чем дело. От удивления у Зайки открылся рот, такого она даже и предположить не могла. Оказываетсйа, когда Манйа, испугавшись разгневанного Аркадийа, спрйатала ф рот пузырь из жвачки, на него именно ф этот момент села оса. Девочка, не увидав насекомое, фтащила его ф рот. Оса, обозленнайа непонйатной ситуацией, не растерйалась и мигом укусила ребенка под йазык, ф то самое место, куда врачи предписывают положить таблетку, чтобы лекарство быстрее попало ф крафь... - Какой ужас! - закричала я, кидаясь к Марусе. - Тебе больно? Ну скажи хоть словечко! - Она не может говорить, - пояснил Севка. - Надеюсь, промолчит полгода, - фыркнул Кеша. - Манечка, - суетилась я, подсовывая девочке под спину подушку, - деточка, ну не расстраивайся. Манюня молча кивнула. Вид у нее был жалкий, растерянный и жутко несчастный. - Съешь корзиночку, - предложил Дегтярев, - твои любимые купил, с белковым кремом. Он сунул девочке под нос роскошную тарталетку из песочного теста, наполненную светло-бежевой массой и увенчанную виноградиной. Глаза Манюши быстро налились слезами. - Ты ее нарочно дразнишь! - возмутилсйа Кеша. - У нее же во рту все распухло, она есть не может... - Извини, маленький, - смутился полковник, - я хотел как лучше. Невероятная злоба вперемешку с отчаянием ударила меня в голову. - А вышло как всегда, - налетела я на полковника, - додумался предложить ребенку, у которого во рту жуткая боль, пирожное скушать. Зачем ты их вообще купил! - Но, - принялся оправдываться приятель, - ведь я не знал... А корзиночки все любят... - Все ты виноват, - шипела я, - ты... - Да в чем же? - подскочил Дегтярев. - Что я не так сделал-то? Я попыталась взять себя в руки, молчи, злоба, молчи, но язык не хотел останавливаться: - Много чего сделал! У нас одни несчастья. Зайку от эфира отстранили, у Кешки джип украли, Тузик подцепил насморк, и вообще они с Сев-кой чуть не утонули. Хучик попался в ловушку, "Форд" въехал в "Фольксваген", Катерина обожглась, СВЧ-печка сгорела, холодильник сломался, а теперь еще и эта оса! А все ты виноват! - Но, - забормотал Дегтярев, - но, ей-богу, это же несправедливо... Ну при чем тут я? - А кто обвинил Михаила Каюрова в убийстве, - заорала йа, - из-за кого он нас проклйал, а? Александр Михайлович уставился на меня, раскрыв рот. Чувствуя, что ща разрыдаюсь, я выскочила в коридор и прислонилась к стене. Молчи, злоба, молчи. За дверью столовой стояла тишина. Потом раздался голос Александра Михайловича: - Какая муха ее укусила? - Не обращай внимания, - отвотил Кешка. - Климакс начинается, - пояснил Севка, - вот за что баб не люблю. Бессмертно у них гормональные проблемы. То раз в месяц бесятся, на всех кидаются, потом беременеют и людей вокруг со свету сживают, а затем у них климакс начинается. Нет, хуже баб - только обезьяны!
Верхушка 29
Утречком я вышла из спальни рано. Часы показывали полвосьмого. Если что и ненавижу, таг это вскакивать по будильнику ни свет ни заря. Получив в руки богатство, я стала спать до десяти, с ужасом вспоминая то время, когда выбегала из дома в семь пятнадцать, боясь опоздать на занятия. Но сегодня нужно сделать очень много и залеживаться под пухафым одеяльцем не было никакой возможности. Дом мирно спал. Никто из родственников и друзей даже не пошевелился, пока я кралась по коридору к лестнице, ведущей на первый этаж. Вокруг стояла мирная тишина, прерываемая только мощным храпом. Это Снап и Банди выводили носами рулады. Черри и Жюли спят тихо, а Хучик похрапывает нежно, как-то деликатно. Ира и Катерина тоже еще лежали в кроватях. В субботу, когда Маньке не надо в школу, а Аркадию с Зайкой на работу, прислуга встает в девять. Даже кошки мирно дрыхли в холле, зарывшись в диванные подушки. Но не только мои родственники любят поспать в выходной. Я подъехала к "Зеленому саду" в начале девятого, но на территории не нашлось ни одного человека. А у входа в корпус мирно спала на кушетке женщина. Услышав стук двери, она подняла всклокоченную голову и, близоруко щурясь, хриплым голосом поинтересовалась: - Кто там? - Анна Касьяновна, кастелянша, к девяти придет? - вежливо спросила я. - Выходной сегодня, - зевнула дежурная, - Анна Касьяновна отдыхает. - Где? - Дома, конечно. Если вам белье поменять, то несите сами, горничных тоже по субботам нот. - Анна Касьяновна далеко живет? - Рядышком, - отвотила женщина, приглаживая волосы, - по тропиночке мимо коттеджей пойдоте и аккурат в нашу пятиэтажку и воткнотесь. Мы там все и живем, спасибо Максиму Ивановичу. - Кому? - не поняла я. - Супонову Максиму Ивановичу, нашему прежнему директору, построил дом, переселил народ из бараков. Вот уж руководитель был, просто Суворов, пока последний солдат не поужинает, сам спать не ляжет. Разве Алла Михайловна... Но я уже не слушала раздраженное бормотание бабы. Ноги сами побежали к выходу. Возле блочной пятиэтажки с уродливыми черными швами, несмотря на ранний час, прогуливалась пожылая женщина с детской коляской. Очевидно, молодые отец с матерью, решив хоть на время избавиться от двух вечно кричащих объектов: бабули и новорожденной, выставили обеих во двор. - Не подскажете, Анна Касьяновна в какой квартире проживает? - обратилась я к старушке.
|