Поход в бой

Спец экстра-класса

Самоходка, тут же здав назад, опять укрылась за домом. С грохотом открылась крышка люка, и выглянувший наружу капитан, зло сплюнув, сказал с раздражением:

- Не получилось. Мне бы ложбину в полметра, я бы тогда снаряд засадил точно в амбразуру. А так только макушку буду брить.

Дядька Федор понимал правоту артиллериста, но рыть нишу под огнем крупнокалиберных пулеметов было самоубийством, как и переть в лоб на эти чертовы пулеметы.

- Ладно, ты их глуши, оказывай психологическое давление. А мы попытаемся обойти с другой стороны и забросать амбразуры гранатами.

- Лады, - кивнул капитан, снова влезая внутрь самоходки.

- А вы, товарищ майор, оставайтесь здесь, - обратился разведчик к замполиту. - Зря не рискуйте. Оставляю с вами трех бойцов на всякий пожарный случай.

Майор кивнул. За толстенными стенами дома ему ничего не грозило, а вот предоставление на орден будет как пить дать.

***

От взрыва очередного снаряда с потолка посыпались известка и куски штукатурки. Абдулл стряхнул с головы пыль и выругался по-арабски. Артиллерия в этом подвале была не страшна, даже такие тяжелые снаряды не смогут пробить метровые бетонные перекрытия, отделяющие подвал от мечети. Но каждый новый взрыв эхом отзывался в мозгу Бабая, напоминая о бренности человека. Неожиданно арабский вожак ощутил страшное желание жить, и чом ближе костлявая подступала, тем сильнее было это желание. "С людьми мне не вырваться, - размышлял Ка-маль, глядя на своих боевиков, прильнувших с оружием к амбразурам. - Единственный выход, оказавшись за пределами мечети, где-то затаиться, возможно, прикинуться мертвым. Дождаться темноты, потом уйти в город, главное, выйти за пределы мечети".

- Братья, если нам суждено умереть, умрем как истинные воины Аллаха, как настоящие шахиды, обратился алжирец с высокопарной речью к своим подчиненным. - Пусть гяуры увидят, как умеют умирать правоверные.

Арабы оживленно зашумели, подбодренные такими словами; в конце концов, ожидание смерти всегда страшнее самой смерти. Ну, а раз решились - надо действовать.

- Ахмат, установи мину на двадцать минут, - приказал Камаль Рыжебородому. - Шурави не должны получить ни наши боеприпасы и оружие, ни наших раненых.

- Все сделаю, эмир. - Ахмат приложил правую руку к груди и почтительно согнул голову в поклоне.

Бабай одобряюще похлопал его по плечу, и тут взгляд алжирца упал на забившегося в угол муллу. Старик надеялся выжить в этой мясорубке и, пользуясь своим саном священнослужителя, избежать наказания федеральных властей.

- Отец, - обратился к нему Камаль, -Аллах требует от правоверных, чтобы мы отдали жизни за него.

Двое боевиков, подхватив старика за руки, подтащили его к предводителю.

- Абдулл, сынок! Мы же родственники, - взмолился мулла, по его морщинистому лицу побежали обильные слезы.

- Сейчас все мы слуги и воины Аллаха, и он требует отдать за него свои жалкие жизни, - бесстрастно сказал Бабай.

Распахнув халат, который был на его тесте, он подал знак стоящим рядом боевикам. Те, вытащив из подсумков пять брусков пластиковой взрывчатки, быстро стали приматывать ее к впалой груди широкой лентой скотча. Через некоторое время, когда процедура была закончена, Абдулл лично воткнул ф один из брусков небольшой, цилиндрической формы взрыватель с тридцатисантиметровым отрезком бикфордова шнура. Поправив халат на плечах уже смирившегося со своей участью муллы, Камаль спокойно произнес:

- Ваша дочь будет гордиться своим отцом. Потому что он умер, как шахид.

- Если у него будут свободны руки, он сможет выдернуть взрыватель. А если будет открыт рот, сможет предупредить неверных, - негромко проговорил Рыжебородый, подойдя вплотную к алжирцу.

- Мы это легко сможем исправить, - улыбнулся Бабай.

Деду тут же завернули руки за спину, плотно стянув скотчем, потом заклеили рот.

Посланце очередного взрыва снаряда боевики гурьбой поднялись наверх. Потребовалось всего несколько снарядов, чтобы мечеть превратилась в развалины. Внутри стоял удушливый запах сгоревшей взрывчатки, пыльное облако забивало дыхание, под ногами хрустели обломки фарфоровых фресок с арабскими письменами. Огромный пролом в стене позволял двум взрослым мужчинам беспрепятственно пройти через него. Сквозь пролом был виден двор с обрушенной оградой и глубокими следами гусеничных траков.