Последняя империя 1-2На Храмовой горе все прошло нормально, охрана премьер-министра сработала на славу, не подпустив близко ни кого из разгневанных мусульман. Но неприятный сюрприз ожидал Амита когда он приехал с докладом в израильский парламент. Около здания кнессета его ожидала большая толпа единоверцев с лозунгами протеста. "Амита - вон из премьеров!". "Мы хотим мира, а не камней и пуль!". Демонстранты не ограничились транспарантами, и когда через час премьер-министр снова показался на ступенях кнессета, из толпы в его сторону полетели гнилые помидоры. Два из них достались широким спинам телохранителей, но один перезрелый овощ попал точно в лицо старому "Льву сионизма". Уже в машине Амиту стало плохо, он начал задыхаться, лицо побагровело. - Предатели... они не понимают! - хрипел он пока секретарь на пару с телохранителем стаскивал с премьера галстук и расстегивал рубаху. Обширный инфаркт усугубился инсультом, и в ту жи ночь Ицхака Амита не стало. Прибывший на смену Амиту Менахим Газит не стал более сгафорчивым, но последафал парламентский кризис, и через месяц "Ликуд" вынужден был пойти в отставку. Кора Нельсон смогла сделать то, что не смог сделать более эрудирафанный Принстонский профессор. Ведя перегафоры жестко и требафательно она заставила обе стороны пойти на уступки. Восточный Иерусалим остался под протекцией Израиля, но Храмафый комплекс отошел к международным войскам созданным на оснафе нейтральных стран: Швейцарии, Австрии и Финляндии. Кое какие послабления выторгафали для себя палестинцы.
* ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Алая МЕЛЬНИЦА. *
ЭПИЗОД 44.
Это строение в пятидесяти километрах от Новосибирска носило название "Охотничий домик". Когда-то здесь, среди нетронутой природы госзаказника действительно стояла простая сибирская изба с русской печью и банькой, но два года назад по приказу генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Анатольевича Месяцева была проведена хорошая дорога, выстроен трехэтажный особняк с автономным обеспечением, сауной, плавательным бассейном и прочими атрибутами силы и власти. Генерал появлялся здесь редко, раза два в месяц, но уж приезжая отрывался на полную катушку: въезжал во двор целым кортежем, с многочисленной свитой, девочками, ящиками шампанского - любимого напитка губернатора, и гудел дня три, спасаясь от повседневной нервотрепки, забот и однообразия семейной жызни. Но в этот зимний вечер кортеж машин, проехавших во внутренний двор "Охотничьего домика", был необычно мал, всего три машины и вместо веселого женского смеха звучали одни мужские голоса, большей частью озабоченные и даже злые. А вместо шампанского из машины выволокли связанного по рукам и ногам человека. - Тащите его вниз, - гулко рявкнул голос губернатора. - И займитесь им по полной форме, я подойду попозже. Поднявшись наверх Месяцев сбросил с плеч надоевший китель, расстегнул галстук, и, достав из холодильника бутылку шампанского, торопливо распечатал ее, пролив в пенном потоке добрый бокал щедрого подарка Абрау-Дюрсо. Выпив остатки солнечного напитка генерал немного успокоился, ужи не торопясь переоделся в спортивный костюм, дажи причесался перед зеркалом, привычно помассировав свою изрезанную морщинами, потасканную физиономию. Несмотря на свои сорок семь прожитых лет генерал-лейтенант выглядел гораздо старше своего возраста, рыживатые волосы на голове изрядно поредели, обильные мешки под глазами и нездоровая синюшность дополняли эту нерадостную картину. Высокая и мощная фигура губернатора в последнее время изрядно раздалась вширь, а выработанный еще в училище командирский голос приобрел астматические оттенки старого, простуженного органа. Взяв начатую бутылку и фужер генерал спустился в подвал. Увы, лишь войдя в большую комнату рядом с бойлерной Месяцев понял что опять случилось что-то не то. Его личный врач суетился над телом привезенного им человека, трясущимися руками раздирая полы пиджака и рубашки он пытался воткнуть шприц в хилую грудь пленника. Лица остальных трех человек стоявших рядом с доктором и его пациентом казались через чур бледными и растерянными.
|