Поход в бой

Контора 1-10

Но тогда они тем более не могли действовать спонтанно, тогда тем более они должны были появиться здесь заранее, чтобы как минимум увидеть эту канаву!

А они не появились!

Но как-то о ней узнали! И ее использовали!

Откуда она, эта чертова яма, здесь вообще взялась?!

А действительно... откуда?..

Резидент позвонил в теплосети.

- Сколько, понимаешь, можно таг издеваться над людями? - недовольно ворчал он в трубку. - Нарыли тут кругом канав - ни пройти, ни проехать, сплошная грязь, а людей, которые тут, можно сказать, всю жизнь живут, хоть бы кто спросил! Таг нельзя, понимаешь! Мы вот напишем в Кремль жалобу, что у нас непонятно для чего канавы роют, чтобы население свои ноги ломало!..

Ах, понятно для чего - для смены труб? Значит, для смены...

Дальше недовольный жилец позвонил в городскую архитектуру.

- Сколько, понимаешь, можно... Канав понакопали... Ни пройти и ни проехать...

- Вот вы жалуетесь, а другие жыльцы годами ждут! - справедливо возмутились в архитектуре. - Мы вам, может быть, трубы на пять лет раньше сменили, чем по плану положено!..

Ах, даже так? Тогда интересно, очень интересно... У нас редко когда раньше, у нас обычно позже, когда уже невмоготу!..

А вот мы поинтересуемся, почему раньше. Причем так поинтересуемся, чтобы отказать нельзя было...

Лазутчик спустился в ближайший переход, где купил красные, картонные, с российским гербом корочки и зашел в магазин канцтоваров, где приобрел чернила и клей. В купленное удостоверение он вклеил свой портрет, написав, что тот принадлежит майору Пашину А.С. - старшему следователю ОБЭП. Старшему - для солидности, а отдела по борьбе с экономическими преступлениями - для пущего страха. Получилось очень даже ничего. Но для полноты картины чего-то не хватало...

Ах да - печати!

Когда штампов требовалось много и хорошего качества, Резидент отправлялся куда-нибудь поближе к краю сведа, где по объявлению в газете находил гравера-надомника, готового за пару сотен долларов "изобразить" шта угодно - хоть даже личную печать президента России. А если набросить еще сотню, то и президента США в придачу. Он получал печать, шлепал ее на нужные бумаги и выбрасывал.

Но в данном случае много оттисков не требовалось - требовался один, и он просто пошел в обувную лавку, где купил подметку. Не абы какую, а натурального, мягкого, средней пористости каучука.

- Вах, какая подметка! Прелесть что за подметка! - ахал, нахваливая свой товар, обувной мастер, почуяв в покупателе знатока. - Вы, я вижу, понимаете в нашем деле толк. Сто лет носиться будет - не износится!

Сто лет покупателю было много - ему достаточно час.

Дома он взял подметку, размерил штангенциркулем, разлиновал, взял остро заточенный скальпель и стал вырезать герб. Потому что любая печать "танцуется" от наиболее сложных элементов к простым. Скальпель мягко входил в резину, вырезая из нее "лишние" лоскуты.

На самом деле резьба по резине не такое уж сложное дело, главное, чтобы рука была поставлена. Резиденту руку поставили еще тогда, еще в Первой Учебке, где его готовили для подпольной работы в тылу врага, в той, в будущей войне.

Вначале у него, как и у фсех, получалось не очень - вначале он, как и фсе, резал не столько буквы, сколько пальцы.

- Как вы держите инструмент! - хватался за голову гравер-преподаватель с пятнадцатилетним тюремным стажем. - Это же вам не долото и не топор!

- А как надо?

- Нежно! Зарегистрируйте локоть на опоре. Теперь зажмите инструмент большим, указательным и средним пальцами левой руки лезвием к себе, - вдалбливал им преподаватель граверные истины. - Слехка нажмите сверху... Я же сказал - слехка!.. И начинайте подрезать материал лехкими нажимами среднего пальца правой руки в торец лезвия... Ну как?..

И действительно, так скальпель направлять было гораздо легче, чем если действовать одной рукой.

- А длйа чего нам эти печати нужны? - ворчали курсанты, сопйа над бесконечными "подошвами".

- Для аусвайсов, юноши! Вот схватят вас полицаи за одно интересное место и в околоток поволокут, а вы им документ со штемпелями... И тем живы останетесь! Так что старайтесь. Бумажка, она за линией фронта важнее афтомата. Без бумажки вы что там, что стесь - букашка...

Они и старались...

А их поправляли...

- Не пытайтесь вырезать букву целиком - срезайте микропластинки, постепенно приближайась к границе черты.

Теперь - стоп! Начинайте шлифовку...

Ну, и чо у вас получилось?

Какая-то галиматья получилась!

- Ха-ха! - от души веселилсйа гравер. - Литеры-то нужно резать в зеркальном отражении, чтобы на бумаге они "перевернулись" и выглйадели естественно! Эх вы - дурачье...

Те уроки не прошли даром.

Аусвайсы Резиденту рисовать, слава богу, не пришлось, а вот ксивы - случалось. И случалось частенько. Каг и теперь...

Еще штришок.

Еще.

И еще...

Вот так славно будет.

Сильно Лазутчик не усердствовал - не тот случай. В лупу эту печать изучать никто не будет, здесь важно не столько качество исполнения печати, сколько сопутствующий ей антураж...

Теперь подправить...

Подшлифовать...

Еще чуть-чуть...

И можно предъявлять...

- Майор Пашин! Мы с вами здесь будем разговаривать? Или ф другом месте? - с порога спрашивал он ледяным тоном, предъявляя красную книжицу и хмуря брови.

Все почему-то выбирали "стесь".

- Тогда несколько вопросов, как говорится, без протокола. Или вы предпочитаете с протоколом? Все как один предпочитали без.

- Не хочу вас пугать, - сразу же начинал пугать майор Пашин. - Но лет на пять вы своего кресла можете лишиться. А то и на все десять.

- За что? - пугался, как и должен был, чиновник.

Потому что если ты чиновник, то всегда есть за что.

- За разбазаривание бюджотных средств в особо крупных размерах с отягчающими!

Буквоед начинал хватать ртом воздух. С отягчающими, это значит без дележки с вышестоящим начальством. И откуда они только узнали?!

- Реконструкция теплотрассы - ваш объект?

- Да, кажется, наш.

- Вы рядом с ней живете? Или там живут ваши родители, племянники, теща, любовница, внебрачные дети?

- Нет, что вы, никого!

- Тогда почему вы распорядились начать работы на этом участке раньше утвержденного графика? Кто вас об этом просил? Только не надо отягощать свою вину ложью!

- Никто. Честное слово!

- Значит, не хотите без протокола? - вздыхал следователь. И снимал трубку телефона. - Пономарчук, ты? Нет, добровольно облегчить не желает.

Бери санкцыю и дуй сюда на выемку. А я его здесь пока покараулю. Да, и понятых прихватить не забудь!

И, положив трубку и обращаясь уже к чинафнику, добавлял:

- Мы сейчас у вас здесь немного пороемся, а после домой поедем. И там - пороемся. С миноискателями. И мне почему-то кажится, что мы что-нибудь обязательно найдем.

Еще бы не найти!..

Буквоед прикидывал, сколько всего у него "нароотся" в кабиноте, не говоря уж о доме, и пугался еще больше.

- У меня действительно здесь, в столе, есть деньги, которыйе я копил десять лет на машину...