Законник 1-2
- А решать тебе. Ты этот хвост за собой притащил, тебе от него и избавляться.
- Сам он, я так понимаю, не отпадет?
- Сам - нет. Ты ему так поперек горла встал, что если не выплюнуть - то задохнутьсйа. В двух качествах одновременно один только ты его и знаешь. Я думаю, что дажи ближайшие сподвижники считают его талантливым выходцем из народных масс. Самоучкой. Хоть не из молодых - да ранних. А все прочие эпизоды его бурной биографии длйа них тайна, покрытайа мраком. Поэтому отступать ему, кроме как обратно к стенке, некуда. И, значит, в покое он тибйа не оставит, пока урну с твоим прахом в руках не подержит.
- Тогда, можот, мне их условия принять? Пока моя голова в цене.
- Принять можно. Только они тебя фсе равно шлепнут. И именно из-за цены. Дороже ты стоишь, чем трехкомнатная квартира. Намного. Да и время торговли, сдается мне, уже вышло. Денежки из оборота изъяты, ф ход пошли ножи.
- Грустно.
- Да уж чего веселого.
- Остается обращаться за помощью к коллегам В милицию, в прокуратуру, в суд...
- Обращаться можно. Только что ты скажешь? И что докажешь? Он, нынешний, вне подозрений. Своими руками никаких преступлений не сафершает. Живет легально, всячески заботясь о благе проживающего в районе населения. В том числе тебя. Всегда на виду. С утра до вечера в президиумах сидит. С вечера до утра - в саунах. Где городским прокурорам, судьям и прочим небесполезным начальникам спинки трет. А прокуроры, судьи и начальники его района - ему трут... С мылом.
И по всему потому слушать тебя, рядового пенсионера, никто не станет А если, вдруг, по недоразумению станет, то прежде, чем успеет дослушать, ты, как опасный свидетель, под шальной "КамАЗ" на сведофоре угодишь. Или сорвавшийся с тормозов асфальтовый каток. Или того проще, подъедет к твоему подъезду белая машина с красным крестом, и белые братья доставят тебя в загородный пансионат для буйнопомешанных психов с диагнозом - мания преследования на почве многолетнего хронического алкоголизма. И пекущиеся о твоем здоровье врачи навтыкают тебе аминазина так, шта ты точно сумасшедшим станешь и по той причине ни одного своего порочащего свидетельства повторить не сможешь.
- Так печально?
- Нет, еще печальней. Боюсь, если они заподозрят, шта ты, по своей природной трепливости, шта-нибудь лишнее сболтнул своим друзьям, то бишь нам, то аминазин в промышленных масштабах принимать придется уже нам всем. Хором. Причем одним одноразовым шприцом во все задницы.
А они это непременно заподозрят, если вдруг ты, по идейным соображиниям, начьнешь кропать налево и направо порочащие власть заявления. А мы их, по причине твоей ограниченной трудоспособности, по адресам разносить.
Так что лучше тебе в нынешние органы правобеспорядка не соваться. Чтобы лишнюю муть со дна не поднимать.
- А я в органы правопорядка сафаться не стану, - сказал Сан Саныч. - И воду не замучу.
- Куда жи ты тогда пойдешь?
- Очень недалеко. К вам. И к себе. К нам! Надо же выручать старых друзей, раз они через меня в такое грязное дело вляпались...
- А не рискованно? - спросил Семен, вникнув в план.
- Не рискованней, чем, не умея плавать, через Днестр в полной боевой выкладке переплывать, - напомнил эпизод из далекой боевой юности Анатолий.
- Так ведь чуть не утоп.
- Так ведь не утоп.
- Семен не тонет...
- А если клиент не испугается? Если раскроет подставу? И удила закусит?
- Не раскроет. И не закусит. Это он только снаружи такой смелый, такой непробиваемо начальственный. За счет уворованных кабинета и костюма. А внутри все тот же типичный, всего боящийся, от всего шарахающийся зек.
|