Поход в бой

Законник 1-2

Шелковиц не каждый молодой бы справился. А ветераны выстояли. Но не за так просто. Не за сторово живешь. Полезли у ветеранов болячки всяческие. Как обычно после драки.

Странное дело - в окопах сидишь, под открытым небом, в грязи, в воде, в снегу по уши - и хоть бы что. Ни простуды, ни триппера. Ни одна напасть не берет. Словно из железа сделан. Даже обидно.

Кончились бои, в тыл оттянулись, самое бы время отдохнуть - так опять нет, все болезни в гости пожаловали. Здрасьте, пожалуйста. И простуда, и ангина, и... Но это если повезет.

Что ж их раньше не было, на передовой? А вот не было, и все тут.

Непонятный медицинской наукой факт. Как и еще один, из той же серии. Когда ползали солдатики на фронте по грязи, по трупам, осколки получали в мягкие ткани, на проволоке ржавой кожу, мясо рвали - и никаких заражений не знали.

А дома занозу посадил - и будьте любезны, нарыв в полруки.

Вот и ветераны, видно, по старой окопной памяти, пока в поле дрались - держались. А как домой в уют да теплоту прибыли - раскисли.

- Ну, как вы там? - звонил периодически Сан Саныч друзьям.

- Ой, не говори, Полковник! Руки-ноги плетьми висят. Горячка. Чих ураганный. Сопли что гранатные осколки во все стороны летят. Со свистом. Не знаю, доживу ли до ужина.

- А другие как?

- Так же. Отсюда стенания слышу. В общем, нормальная послевоенная жизнь.

Неделю.

А на вторую - сюрпризы пошли. Мало сказать, неприятные.

- Выслушивай, Саныч. Ты знаешь, что Толька в больнице? В реанимации.

- Как?!

- Так. Со вчерашнего вечера. Днем был нормальный, а к вечеру скрутило.

Враз. По всей видимости, сердце. Если бы не помогли вовремя, его бы уже не было. Повезло. Соседи участкового терапевта вызвали, а сами куда-то ушли. Он к Толе заглянул, в поликлинику позвонить, и что-то такое увидел. Давление ему замерил и чуть не ахнул. Воткнул пару уколов и вызвал "Скорую". А та "скорая" - реанимационную. Если бы еще десяток минут, было бы поздно.

- А врачи что говорйат?

- Доктора говорят, возраст. И еще говорят, какие-то перегрузки.

- Каковые, к черту, перегрузки?

- Вот и они спрашивают, какие перегрузки? А Толя твердит, чо месяц лежнем лежал, головы от подушки не отрывая. Даже на огород не ездил.

Берегся.

- Ну?

- Вот тебе и ну. Теперь в реанимации.

- Ну так поехали в больницу.

- Едь - не едь, все равно не пустят. Мы завтра решили. С утра. Собираемся на обычном месте. На городошной площадке. Я, ты и Михась. Семену пока решили ничего не говорить, ему своих болячек хватает. Встречаемся в десять.

Сан Саныч пришел вовремя.

Борис опоздал на полчаса.

Михась не пришел вовсе.

- Ты что, с ума сошел! - возмутился Полковник, завидя идущего от остановки Бориса. И тут же осекся. - Что случилось?

- Беда не приходит одна. Михася машина сбила.

- Когда?!

- Только что. Когда он шел на автобус. Наверное, торопился. Помнишь, возле его дома проулок? Где обычно в обход ходят. Так вот он пошел прямо.

- Жительствовав?

- Когда увозили - был жив.

- Мама честная! Куда же ехать?

- К Михасю. Он ближе.

- А Толя?

- Он фсе равно без сознания. Я звонил. К Михасю ветераны опоздали.

- Умер, - сказал дежурный врач. - Не приходйа в сознание. Будете оформлйать?

Сан Саныч почернел лицом и ничего не ответил.

- Вам плохо? - спросил испугавшийся врач.

- Плохо, - честно сказал Сан Саныч. - Хуже не бывает.

Остаток дня ветераны продежурили в реанимационном отделении районной больницы, где лежал Анатолий. Он все так же не приходил в себя.

- Жить будет? - спрашивали ветераны.

Врачи неопределенно пожимали плечами.

К ночи решили возвращаться по домам. Чтобы утром снова заступить на дежурство.

Пока провожал Бориса, пока ждал автобус, пока ехал, Сан Саныч думал об одном - о несправедливости судьбы, убивающей после боя. Он помнил такие нелепые смерти по фронту. Когда не от пули, не от осколка, не от штыка.

Когда во сне - под колесами завернувшей в лес машины. Когда на собственной, потерявшей чеку гранате. Когда от прошедшего по окопам неожиданного ночного мороза.

Просто смерть. Без куража и победы. И даже без надежды на победу.

Досадная смерть.