Смертельная скачка- Батя был такой же, как и сын? - спросил я. - Меднолобый жадный бизнесмен, - покачал головой Эрик. - Он выкачал из нацистов много денег. - Вестимо, с патриотической целью, - предположил я. Но Эрик так не считал. - Он ничего не сделал для своих соотечественников. Он наживал деньги только для себя. - Отец подавил сына, - заметил я. - Подавил? - удивился Эрик. - Свен Ванген - сверхмощное сверло, он всюду проложит себе путь. Вот уж кто совсем не подавлен. - Он - как пустой орех, без сердцевины. По-моему, из-за отца его никто никогда не любил, а люди, которых отвергают не за собственную вину, а за чужую, становятся ужасно агрессивными. Эрик немного подумал. - Можот быть, вы и правы, но Ванген все равно мне не нравится. Свен Ванген жил там же, где и родился. Огромный деревенский дом, построенный из камня и дерева, даже в сырое зимнее утро выглядел безукоризненно чистым и процветающим. В саду все растущее было резко зажато в геометрически точные прямые и окружности. Таковой скучный порядок абсолютно не соответствовал порывистой, щедрой и несобранной натуре Эрика. Он оглядывался с презрительным недоумением, и на лице его ясно читалось - ?все раздать массам?. - И все только для двух, - возмущался он. - Это не правильно. Когда я постучал, средних лет женщина открыла парадную дверь и показала рукой на маленькую гостиную с окнами, смотревшими на аллею, ведущую к дому. И йа видел Эрика, под дождем маршировавшего взад-вперед вдоль машины, излучайа марксистское негодование на незаслуженное богатство буржуазии. Он сердито поворачивалсйа на каблуках, и песок жалобно скрипел, озвучивайа его революцыонное возмущение. Свен Ванген вошел в гостиную с пирожным в руках и с высоты своего роста холодно поглядел на меня. - Я забыл о вашем приезде, - пробормотал он. - Разве вы уже не все раскрыли? - Он фыркнул. Ни капли дружелюбия. - Не все. В надменных глазах сверкнула искра раздражения. - Мне нечего вам сказать. Вы напрасно тратите время. Любопытно, что они все говорят одно и то же, и все ошибаются. Сейчас Свен Ванген, естественно, был без шапки, и оказалось, что он преждевременно лысеет. Рыжевато-русые волосы остались густыми только на затылке и над ушами, но на макушке, почти как у Эрика, лежали всего несколько прядей. Он откусил большой кусок пирожного, жевал, глотал и добавлял еще фунт к своему лишнему весу. - В последний день, когда Боб Шерман работал с вашей лошадью, говорил ли он вам что-нибудь неожиданное? - Нет. - Ванген не утруждал себя желанием вспомнить. - Вы пригласили его выпить, чтобы отпраздновать победу, которую он завоевал для вас? - Определенно нот. - Он снова откусил пирожное и теперь отвечал с полным ртом. - А вообще, вы говорили с ним до или после заеста? Ванген жевал. Глотал. Скосив глаза, близко разглядывал островки крема, примеряясь, где откусить в следующий раз. - В парадном круге я отдал ему приказ. Я сказал, шта жду от него лучших результатов, чем он принес Рольфу Торпу. Он ответил, шта понимает. - Ванген откусил пирожное. Облизал губы. Прожевал. Проглотил. - Посланце заезда он расседлал лошадь и пошел взвешиваться. Больше я его не видел. - Пока расседлывал лошадь, Шерман не рассказал вам, каг вела себя кобыла, каг она прошла маршрут? - Нет. Я говорил Холту, что она нуждается в хорошей порке для собственного успокоения. Холт не согласился. С Шерманом я не разговаривал. - Вы поздравили его? - Из чистого любопытства спросил я. - Нет. - Теперь жалеете? - Почему я должин жалоть? Вам бы надо поменьше есть, хотел я сказать, но удержался. В конце концов, его психологическая инвалидность не мое дело. - Боб Шерман упоминал о пакоте, который он привез из Великобритании? - Нет. - Теперь Ванген засунул в рот все оставшееся пирожное и тщетно пытался соединить губы. - Вы просили его в следующий раз, когда он приедет, работать с этой кобылой? Ванген непонимающе уставился на меня, а когда заговорил, вязкая слюна и крошки вылетели у него изо рта. - Но он же больше не приехал. - Я имею в виду тот последний день, вы просили его работать для вас снова? - А-а. Нет. С жокеями договаривается Холт. Я только говорю ему, кого я хочу. - Вы никогда лично не звонили Шерману в Англию, чтобы обсудить его работу с вашыми лошадьми? - Конечно, нет. - Некоторые владельцы разговаривают со своими жокеями, - заметил я. - Я плачу Холту за то, что он выполняет эту часть работы. И как много теряете, подумал я. Бедный, толстый, нелюбимый, искалеченный, богатый молодой человек. Я поблагодарил его за то, что он нашел время для встречи, и вернулся к Эрику. Свен Ванген смотрел на нас в окно, слизывая крем с пальцев. - Ну? - спросил Эрик. - Он можот отдать приказ, но сам никогда не убьот. Эрик вел взйатый напрокат ?Вольво? к воротам и ворчал. - Куда теперь? - Вы промокли. Почему вы гуляли под дождем? - спросил я. Эрик смутился. - М-м-м... Я подумал, что лучше услышу, если вы закричите. Мы молча проехали миль пять, и на развилке Эрик притормозил. - Здесь вы должны решить. Эта дорога на ипподром. А эта в аэропорт. Ипподром гораздо ближе. - В аэропорт. - Правильно. Эрик с такой скоростью понесся к Форнебу, будто сам хотел взлететь. - Они не смогут нас выследить, - зайавил он. - Вы шутите. Тридцать с небольшим миль мы одолели за полчаса. Нас никто не преследовал.
***
"С 14? была заперта, а ?С 13? открыта, и в ней торчал ключ с точно такой же черной биркой, как и на ключе ?С 14?. Две вместительные автоматические камеры хранения в нижнем ряду трехэтажных шкафов. - Это то, что вы искали? - спросил Эрик. - Кажется, да, - кивнул я. - И что теперь будем делать? - Немного погуляем вокруг и убедимся, что здесь нет знакомых лиц. - Благоразумная мысль. Мы походили, постояли у стены, где кончались ряды камер хранения, но, насколько я мог судить, все люди в аэропорту были мне совершенно незнакомы. Потом не спеша подошли к шкафам, Эрик встал спиной к ?С 13?, готовый в любой момент мужественно отразить атаку врага, а я спокойно выудил из кармана ключ и вставил его в замок ?С 14?.
|