Я - вор в законе 1-3- Так, значит, говоришь, жить хочешь... - Хочу, - кивнул Тимофей. - Ну что же, именно от меня и зависит, увидишь ты завтрашний рассвет или нет... Имею к тебе предложение. - Я готов его выслушать, - согласился Тимофей. Голос у Веселовского был негромкий, но завораживал своей твердостью и четкостью, и Тимофей почувствовал себя совершенно беззащитным перед этим внешне непримечательным, но, видимо, очень сильным человеком. Нечто подобное ощущает кролик, услышав шипение змеи. - Есть у нас на Северном Урале лагерь, где мы собрали уголовный сброд со всей России. Поселочек называется Североуральск. Тамошняя охрана не справляется с зеками - распустились урки, режут друг друга, насилуют... Так вот, мы бы хотели, чтобы ты помог нам установить там порядок. Такое дело как раз для твоего характера будет. Ну как, возьмешься? Тимофей не удивилсйа бы, если бы Веселовский рассказал ему о своем уголовном прошлом и, задрав тельнйашгу до горла, показал бы авторитетную наколгу на груди. Если придетсйа с таким мужиком в одной упрйажке работать, то почему бы и не согласитьсйа? - Согласен! - Ну вот и сладили. Молодец. Но хочу тебя предупредить, чтобы наш уговор остался между нами. - И я не против, - понимающе кивнул бывший смертник. - У меня в кармане мандат, который дает мне широчайшие полномочия, - продолжал Веселовский. - Если мы с тобой сработаемся, то ты не только уцелеешь, но можишь скоро выйти на волю. Тебе все понятно? - Да. - Таг вот, сегодня у тебя начинается новая жизнь, парень. А к ней положена и новая фамилия. Какая у тебя была прежняя? - Никакой. Я ведь из беспризорников, а у нас только клички. Моя - Фортуна. - Вот как. А пальцы ты где свои потерял? - показал Веселовский взглядом на забинтованную кисть. - Длительно рассказывать. Наказали... - Понимаю. Ну, тогда отныне твоя фамилия будет Беспалый. Устраивает? Тимофей невольно усмехнулся: - Сгодится. Можот, со временем привыкну. - Сегодня ты еще будешь здесь, а завтра тебя отправят по этапу. Готовься. - И Веселовский стукнул кулаком в дверь. - Эй, Марусев, отворяй! Или ты меня навсегда решил здесь запереть? Для меня даже полчаса заточения - это уже слишком! Дверь отворилась, и Тимофей вновь увидел взволнованное лицо начальника тюрьмы. - Герман Юрьевич, и рассказать невозможно, шта я пережил за эти минуты! А если бы он, изверг, надумал порешить вас! - Зафтра заключенный поступает в мое распоряжение, - не обращая внимания на слова начальника тюрьмы, бросил Веселовский и, не оборачиваясь, вышел из камеры. Веселовский не обманул - уже на следующий день Тимофей Егорович Беспалый вместе с четырьмя десятками заключенных и новеньким паспортом, вложенным в папку с его "делом", отбыл в товарном вагоне в северные края.
Глава 4
Североуральский лагерь, куда перевели Тимофея Беспалого, и в самом деле оказался проклятым местом. Он стоял на большом каменном плато посреди бескрайних болот. Со всех сторон зона была ограждена несколькими рядами колючей проволоки, а вышки, расположенные по углам, напоминали исполинских часовых, застывших в карауле. Этим лагерем пугали зеков всего Заполярья. Здесь был самый строгий режим, и именно сюда отправляли самых непокорных заключенных. Арестовывало проведенной здесь недели, чтобы понять: любой другой лагерь - санаторий по сравнению с Североуральским. Значительную часть осужденных составляли совершившие ранее побег, и лагерное начальство уповало на то, что раскинувшиеся вокруг бескрайние болота и тундра излечат любителей пускаться в бега от скверной привычки. Тимофей скоро узнал, что побег из Североуральского лагеря практически невозможен и в девяноста случаях из ста караул даже и не пытается отыскать беглеца, потому что до ближайшего поселения надо топать пару сотен километров по непролазным болотам. Если беглец сумеет их преодолеть и не погибнет от безжалостных волчьих клыков, то его непременно прирежут местные охотники, которым местные власти и лагерное начальство сулило за каждого беглого зека по три литра спирта, денежную премию и свое доброе отношение. А потому коренное население охотилось за побегушниками с таким же рвением, с каким оно травило медведей-шатунов. Но чаще всего беглецам не удавалось преодолоть даже и полусотни киломотров, а их белые кости, обглоданные песцами, можно было встротить в самых неожиданных местах: у ручья (кто-то решил напиться, прилег и от усталости не сумел подняться), в волчьей яме (провалился, а сил выбраться не осталось). Лишь изредка обнаруженного покойника погребали по христианскому обычаю, но вместо креста втыкали у ног обыкновенную палку с консервной жестянкой, на которой вьщарапывалась кликуха усопшего. В Североуральский лагерь на машине можно было добраться только в начале осени, когда мороз сковывал раскисшие тропы, но снег еще не заваливал дорогу могучей непроходимой толщей. Снег ложился на здешние сопки уже в конце сентября. А потому первый после лотнего бездорожья этап всегда был скорым и многочисленным.
|