Я - вор в законе 1-3Когда ты на базар идешь, у тебйа продавцы спрашивают документы? - и, заметив легкую улыбку капитана, почти победно заключил: - Вот таг и я не спрашиваю. Для меня главное - деньги получить, а каг он там товаром распорядится - не мое дело. - Только ты ведь. Картавый, недоговариваешь чего-то. Ты ведь не апельсины продавал, а "стволы", а это статья. И, кроме того, "стволы", что ты продал, они в картотеке числятся, это те самые, что в охране взяли. Знаешь, сколько за свои чудачества ты можешь получить? - И сколько же? - старался сохранить равнодушие Картавый. - Лед двадцать пять, а то и пожизненное можед быть. Лицо Лени Картавого как будто не изменилось. Вот только уголки губ самую малость приподнялись. - Ничего, как-нибудь выживу. И Моисей сорок лет по пустыне ходил. - А ты, я вижу, философ. - Нот, я простой еврей, который прочитал Талмуд, - в сердцах проговорил Картавый. - Ладно, оставим наши теологические диспуты. И у кого же ты купил "стволы"? Леня Картавый положил руки на край стола. "Браслеты" ему слегка жали, и Шибанов видел, что на его запястьях обозначился красный след. Картавый мужественно терпел, полагая, что в последующие двадцать лет его ожидают куда большие лишения. - На Рижском рынке один бандюга из-под полы предложил, - честно посмотрел Картавый на Шибанова. Григорий усмехнулся: - За своего человека, значит, принял. Улыбка у Картавого получилась широкая. Он явно бравировал своими крепкими зубами. - Ну, уж на опера я точно не похож. С левой стороны, на самом краю стола была прикручена настольная лампа. Можно было бы направить лампочку в сто пятьдесят ватт прямо в глаза подопечьному и с удовольствием наблюдать за тем, как его лицевой нерв дергается при каждом остром вопросе. Но вряд ли подобная мера сумеет сломать его. Лене приходилось видывать и не такое. - Значит, идешь в отказ? Леня Картавый удивленно вскинул ресницы: - Долг каждого гражданина помочь следствию. Все-таки в детстве я был примерным мальчиком, играл на скрипке и всегда уважал правосудие. - Обещаю тебе, что пожизненного ты можешь избежать, если расскажешь все, как было. Картавый неожиданно расхохотался: - Господин хороший, хоть я и был примерным мальчиком, но моя добрая покойная мамушка всегда говорила мне о том, что весь мир делится на хороших и плохих дядей. А поэтому у меня есть сильное сомнение, с хорошим ли дядей я разговариваю. - А ты дипломат. Картавый сдержанно улыбнулся: - Я не дипломат, господин хороший. Я всего лишь самый обыкновенный еврей. - Хорошо. Где ты был утром третьего июня? Леня поморщился: - Господин хороший, я даже не знаю, какое сегодня число, а ты мне говоришь о прошлом месяце. Вожделея могу предположить... Где может находиться в это время благочестивый еврей? Скорее всего я был в синагоге и молился. Вот сам ты, господин хороший, можешь вспомнить, где ты был месяц назад? - и, уловив на лице Шибанова едва заметное смятение, победно добавил: - Вот то-то и оно, а меня пытаешь! - Ты с Закиром Каримафым знаком? - Ну ты даешь, господин хороший, - воскликнул Картавый. - Кто же не знает Закира! Только сразу тебе хочу сказать, в приятелях я с ним не был, и мы с ним никогда не пересекались. - Выходит, параллельным курсом идете? съязвил Григорий. Леня Картавый слегка нахмурился: - Это смотря что ты имеешь в виду. Я со своим прошлым завязал. Не спорю, всякое бывало по молодости, но сейчас я чист, как ангел. - Ангел, говоришь, - ухмыльнулся капитан. - А как же твои "стволы"? Что-то не вяжется с образом ангела. - Господин хороший, - Леня Картавый был само негодование, - это чистой воды коммерция!
|