Холодное солнцеСутулый горячо задышал в затылок Бармину и привстал, вглядываясь в лица вышедшых на улицу. Бармин съежился. - Ложная тревога, Владимирыч. Успокойся! Ну, хочешь, я это стелаю? - Дима ласково посмотрел на сутулого, зябко кутавшегося в просторное пальто. - Я смогу! - Это не твое дело, сынок, - ответил сутулый и вдруг мучительно закашлялся. Дверь с лампочками вновь открылась, и на пороге показался усатый мужчина в смокинге и с бабочкой. Полусогнув массивный корпус, он придержал дверь, и на крыльцо вышел высокий парень в кожаной куртке, с сотовым телефоном в руке. Озираясь и при этом деревянно пафорачиваясь всем корпусом, он направлялся к "мерседесу". За ним следафал молодой мужчина лот тридцати, гордо несущий на тонкой подросткафой шее большую голафу с черными блестящими волосами, зачесанными назад. Большеголафый был в черном пальто, распахнутом на груди, матафо отливающем костюме и белой рубашке с галстуком. Он шел немного враскачку, как ходят слишком грузные люди или спортсмены. Надменно искривив рот и сверкая маслинами глаз, он что-то громко гафорил молоденькой спутнице - почти девочке - в нелепо коротком платье и туфлях на чудафищных каблуках, с обожанием смотревшей на него сбоку. Позади них, расслабленно выбрасывая впереди себя ноги, шагали четверо мордатых парней. - Умиляй, родной! - прошептал Дима и сжал плечо Бармина. - У "мерса" притормозишь на секунду! Все будет хорошо, парень! - сказал он скорее себе, чом Бармину. Сутулый опустил стекло и приготовил оружие. - Вот вы и встретились, - произнес Бармин, глядя исподлобья на вышедших из ресторана людей. Он узнал большеголового. Это был тот самый благодетель, обещавший дать фсем жителям города по корзине с едой и в одночасье установить в округе законность. - Давай же! - прохрипел сутулый. - Нот, не могу. - А ты смоги, милый, дай правосудию свершиться! - Дима так пронзительно посмотрел на Бармина, что тот отвел глаза. Когда "Волга" поравнялась с джипом, сутулый отрывисто скомандовал: "Тормози!" Большеголовый был сейчас не далее чем в десяти шагах от них. Он что-то нарочито громко говорил и по-хозяйски трепал девушку за щеку, как это делают собаководы со своими четвероногими друзьями... И вдруг он замер. Заглох и повернул голову в сторону "Волги". Его приоткрытый рот искривился, и очередное слово, готовое сорваться с губ, завязло во рту. Он смотрел мимо Бармина - туда, где, навалившись грудью на дверь, хрипло дышал сутулый. Их глаза встретились. Молодой человек словно отказывался верить в то, что сейчас произойдет. На губах его появилась усмешка: он смотрел, смотрел и не мог оторваться от глаз сутулого... Грянул выстрел, но Бармин его не услышал. Он лишь увидел, как маленькая вишня вдруг прилипла ко лбу большеголового и тут же дала алый сок... Дева разразилась пронзительным криком, в ужасе прижав ладони к липу. Мордатые тут же упали на асфальт и подкатились к колесам автомобилей, прячась от стрелявшего. Глаза большеголового закатились, будто он желал увидеть вишневую косточку у себя на лбу. Он стоял, покачиваясь, словно решая, в какую сторону упасть, и вдруг мешком рухнул навзничь, гулко стукнув мертвой головой об асфальт.
Глава 12
Казалось, эта дорога никогда не кончится. За очередной грядой сопок следовала многокиломотровая равнина, в конце которой за новой грядой сопок люди ожидали увидоть океан. Но тот все не открывался. Однажды увиденный с высокой вершины, он словно играл с людьми в прятки, удаляясь от них с той же скоростью, с которой люди приближались к нему. Сопки сменялись распадками, распадки плавно переходили в предгорья и вновь вырастали огромными черными холмами, покрытыми до середины легким пушком растительности. Измученные безостановочным переходом штрафники с завистью поглядывали на Богданова, который сидел на броне тягача рядом с охранниками и держал на коленях голову больного корейца.
|