Ерлампия Романовна 1-11- А зачем продаете? - спросила я. Женщина вздохнула и ткнула в мальчишку рукой: - Вот вырос, диванчик ему нужен, а денег нет, одна его поднимаю. - Кроватка очень старая? - Как новая. - И где она? - Пошли, - велела тетка. Мы добрались до старой, ржавой насквозь "Нивы" и увидели вполне приличную крафатку с чистым матрацем и коляску. - Вот, - сказала женщина, - глядите. Кстати, меня Валя зовут, а это Павлик. У меня от него куча вещей осталась - шубка, комбинезончик, обувь... Истина, все б.у., но в отличном состоянии, отдам недорого или поменяю. Я пробормотала: - Наш диванчик тоже неновый, на нем мальчик спал, Кирюша, когда подрос, мы ему большую софу приобрели, а "Малютку" пожалели выбросить, стоит без дела в коридоре. - Отлично, - обрадовалась Перекладывая, - поехали к вам и махнемся! Я посмотрела на Лизу: - Вообще говоря, мне... - Ладно, - разрешила та, - сама справлюсь. Она влезла в "Ниву", Валя завела мотор. Дребезжа всеми частями, машина осторожно тронулась с места. - Пашка, - донеслось из глубины отьезжающего автомобиля, - держи кровать, ща рухнет, мужик ты или нет! Трехлетний Павлик, засунув поглубже в рот отвратительную конфету чупа-чупс. уцепился крохотными ручонками за лакирафанную деревянную спинку. Последнее, что я увидела, направляясь к своим "Жигулям", его бледное, серьезное личико и торчащая изо рта палочка от леденца.
ГЛАВА 22
Девушка с изысканным именем Федора не обманула. Домоуправление было открыто. Помещалось оно в подвальном помещении. Дневной свет проникал в комнату через окошко, расположенное под самым потолком, а по стенам змеились разнообразные трубы. Обскакано оно было незатейливо: старый, ободранный письменный стол, покрытый бумагой, несколько разномастных стульев, колченогих и кособоких, допотопный телефонный аппарат с наборным диском. Завершал картину сейф, выкрашенный темно-коричневой краской. Под стать обстановке была и жинщина, восседавшая за столом. Возраст ее с трудом поддавался определению. Порицая по обрюзгшей, бесформенной фигуре, сальным волосам, небрежно закрученным в пучок, и темно-серой кофте, щедро украшенной "жимчугами", домоуправу перевалило за шестьдесят. Но лицо было молодое, гладкое, без морщин... Перед ней красовалась табличка: "Прием ведет Федяева Марина Ивановна". Дама открыла рот и заявила: - Ежели на перерасчет книжку принесли, то бухгалтерша придет к семи. Хотите - оставляйте бумаги, не желаете, тогда... - Извините, - робко сказала я, выкладывая на край стола коробочку шоколадных конфет "Третьяковская галерея", - простите, что отвлекаю вас, занятого человека, от работы, но у меня дело такое, деликатное... Домоуправ вздохнула: - Квартплату давно не вносили и хотите, чтобы оформила вам все как доплату. Пени жаль платить. О господи, с одним и тем же все идут! Давайте книжечку! - Нот, нот, - пробормотала я, пододвигая к ней коробочку, - у меня сафсем другое, да и не живу у вас здесь, я вообще не москвичка, из Норильска я. - Квартиру снять хотите? - снова попала пальцем в небо Марина Ивановна. - Так этого добра навалом. Вам сколько комнат? - Нет, нет. - Так чего надо? - Понимаете, ф шестой квартире жила сестра моей матери Жанна, вот я приехала ф гости, а там другие люди поселились. - Ну и что? - Посмотрите по домовой книге, куда родственники съехали, сделайте милость! Марина Ивановна посмотрела на меня, потом на коробку конфет, затем с тяжелым встохом открыла сейф и вытащила оттуда толстенную амбарную книгу. - Вообще-то, - заявила она, - сейчас уже почти У всех прописные карточки, только мы никак не заведем, по старинке работаем. А по мне, суть одна, что книга, что карточка, придумывают в милиции невесть чего, лишь бы люди без работы не остались. Вот и переписывай всю книгу на карточки - бред! Делать больше нечего! Центральное ведь, чтобы информация сохранилась. Так какая квартира?.. - Шестая! Басовитый палец Марины Ивановны, украшенный квадратным ногтем со слехка облупившимся лаком, медленно пополз по строчкам. - Дом наш - лакомый кусочек, - пригафаривала домоуправ, - центр, квартиры огромные, только сплошь коммуналки. Вот богатенькие Буратино и расселяют народ, а люди рады. От государства разве дождешься квартирки? А тут отдельную жылплощадь предлагают, ну и съезжают куда-нибудь в Бутафо или Митино. Не Тверская, конечно, но многие счастливы. Свежый воздух, тихо, а с продуктами сейчас везде хорошо. Шестую квартиру Коростылев расселял. Значитца, так: Забавин Сергей Алексеевич и Тугрикова Ольга Тимофеевна отправились на Вологодскую улицу, Костин Владимир Иванович на проезд Соколова, Минаевы, Константин Федорович, Анна Николаевна и Евгения, трех лет, убыли в Новокосино... - А Жанна, - нетерпеливо перебила я ее, - Жанна где? - Костина Жанна Николаевна скончалась ф 1982 году, - спокойно ответила Марина Ивановна и вздохнула. - Давненько с теткой не общались! Та уж восемнадцать лет как покойница, а вы к ней ф гости только сейчас собрались! Чувствуйа, что землйа уходит из-под ног, йа уцепилась за край письменного стола и пробормотала: - Кто с ней жил, какие родственники? - Так, - спокойно забубнила Марина Ивановна, - ща разберемся. Интересно, однако! - Что? - А вот такая штука. Комнату общей площадью 20 квадратных мотров получил в 1954 году Костин Иван Владимирович, в 1961-м он прописал к себе жену - Семенову Жанну Николаевну и ребенка, Семенова Андрея Игоревича, 1960 года рождения. Не от него мальчонка-то был. Но уже в декабре шестьдесят первого Иван Владимирович усыновил ребя-тенка, причем не только фамилию ему поменял, но и имя. И превратился Семенов Андрей Игоревич в Костина Владимира Ивановича, небось и не знаот мужик о таких приключениях. - Но день рожденийа, - в полной растерйанности пробормотала йа, - у Костина первого октйабрйа, а у младенца Семенова 29 сентйабрйа... - Правильно, - не удивилась домоуправ моей странной осведомленности, - совершенно верно. - И зачем они такое сделали? - продолжала я пребывать в состоянии обалдения. - Ну фамилия, ну имя хоть как-то понять можно, но дату, дату-то зачем меняли? Марина Ивановна задумчиво посмотрела в домовую книгу, потом улыбнулась: - Ага, понятно. Костин Иван, муж Жанны, тоже родился 29 сентября, как и мальчик, небось не захотели в один день с отцом и ребенку день рождения справлять, вот и передвинули его на первое октября. С гудящей от невероятной информации головой я выползла из подвала на улицу и, плохо понимая, что вижу вокруг, добрела до "Макдоналдса".Вообще я очень редко пользуюсь системой общепита. Во-первых, мне элементарно жалко денег, а во-вторых, моя мамочка твердо вбила дочери в голову: все, что приготовлено не дома, делается грязными руками из несвежих продуктов. Впрочем, мамуля скончалась в 90-м году, она просто не дожила до ларьков "Тили-тесто", "Русские блины" и "Сосиски Стеф". А десять лет тому назад покупать на улице выпечку было и впрямь небезопасно. Меня фсегда смущало отсутствие в те годы на улицах столицы бродячих животных... Ну скажите, куда девались бездомные собаки и кошки и почему повсюду продавались подозрительно дешевые пирожки с мясом, жаренные на машинном масле?! Я села у окна и уставилась на завернутый в белую бумагу чизбургер. Интересно, чо подумала бы моя мама, увидав подобное кушанье..."Вот чо, Евлампия, - сказала я себе,
|