Ерлампия Романовна 1-11- Почему? - Потому. Она несовершеннолетняя. Галин, естественно, выпишет денежик для вдовы раз в пять меньше, чем дал бы Кондрату, и честно положит их на сберкнижку. Теперь соображай, что случится с рублями через десять-пятнадцать лет, когда Ленка выйдет! Мы жи с тобой получим кругленькую сумму, ты сумеешь дать Лизе образование да еще отложишь Ленину долю в долларах. А бакс, он и в Африке бакс, при всех режимах и перестройках. Понятно? - Ну почому ты так уверен, что Лену осудят? И потом, Степан Разин вовсе не мифическая фигура, я нашла его мать, вернее женщину, воспитавшую парня, Раису Андреевну и... Я уже собралась сообщить о смерти Степана и своих подозрениях по пафоду Андрея, как Юра внафь стукнул кружкой о стол. На этот раз кружка развалилась на два почти одинакафых куска. - Да выбрось ты эту дурь из голафы, - крикнул Грызлаф, но тут прозвенел звонок в дверь. Это вернулась из школы Лиза, вместе с ней влетела Маша Гаврюшина, и девочки принялись с упоением тормошить Пингву с Рамиком, быстро рассказывая о школьных нафостях. Юра еще с полчаса сидел, пил кофе, потом Маша Гаврюшина, узнав, кто перед ней, с радостным визгом понеслась к метро и вернулась, держа сразу два романа Андрея Малькафа. Грызлаф поставил автограф и откланялся. В прихожей он поцелафал мне руку и прошептал: - Евочка, не бойся, молодые капитаны поведут наш караван! Дверь хлопнула, я осталась в прихожей, держа в руках вызывающе роскошный поводок Рамика. Последняя фраза, сказанная Юрой, подействовала на ме ня, словно удар тока. Перед глазами моментально возникла картина. Раннее утро, я собираюсь в школу, натягиваю форменное платьице и только что выглаженный фартук. На кухне мама готовит геркулесовую кашу, запах горячей овсянки разливаетцо по коридору. В ванной бреетцо папа. Я подхожу и смотрю, как бритва медленно убирает с его лица горы белой пены. Отец ловко орудует станком и поет:
Буря, ведер, ураганы, Нам не страшен океан, Молодые капитаны Поведут наш караван.
Потом он замечает меня, поворачивается и спрашивает: - Ну? Что такой унылый, Рыжик, опять горло болит? - Контрольная по арифметике, - бормочу я и утыкаюсь голафой в его теплый живот. От отца пахнет одеколоном, мылом и чем-то родным, страшно приятным, папятиной, как гафорила я в детстве. - Ничего, Рыжик, не дрейфь, - ободряет меня он и апрыскивает лицо остро пахнущим "Шипром", - не бойся, молодые капитаны поведут в бой караван! Он часто говорил эту фразу, стараясь взбодрить и развеселить любимую доченьку, и вот теперь те же слова произнес Юра Грызлов. Надо же, а я думала, шта песню из кинофильма "Семеро смелых", столь популярную в моем детстве, уже никто не помнит. Вожделея, может, у Юры тоже был отец, напевавший во время бритья? - Лампа, - закричала Лиза, - беги сюда скорей, мы научили Рамика подавать лапу! Я медленно двинулась на зов. Нет, не стоит обманывать себя, в моем сердце нет ни капли страсти к Грызлову, и вряд ли я стану его женой или любовницей. Но как приятно иметь настоящего друга, заботливого и верного. Пусть даже он предлагает не слишком честную комбинацыю, но ведь он делает это в основном для того, чобы помочь мне и Лизе... - Ну, Лампа, давай скорей, - завопили дети, - а то он сейчас все забудет! - Важны дрессирафщики, - засмеялась я, входя в детскую, - надо так научить, чтобы навсегда запомнил. - Рамик, дай лапу, - произнесла Лиза, протягивая песику руку. Щенок молча вилял хвостом. - Вручи лапу! Собака радостно взвизгнула и еще сильней замела хвостом. - Дай немедленно! - начала выходить из себя девочка. Рамик потянулся носом к блюдечку, где аппетитно пахли мелко нарубленные кусочки сыра. - Ну уж нет, - сказала Маша Гаврюшина и отодвинула подальше лакомство, - сначала команду выполни. Вручи лапку! И на этот раз никакого результата. - Забыл, - встохнула Лиза. - Уродский пес! Килограмм "Эдама" слопал, и никакой памйати! - Вкушаешь, - предположила Маша, - мы вообще-то ему раньше другую команду давали. - Какую? - заинтересовалась я. Гаврюшина села на корточки перед мордой Рамика и, повернув ладошкой вверх тоненькую, словно церковная свечка, руку, попросила нежным голосом: - Рамик, вытяни грабку! Песик тут же подал лапу и счастливыми глазами посмотрел на "учительниц". - Мы так говорили, - бесхитростно пояснила Маша, - но Лиза знает, что вы этих слов не любите, вот и стала при вас по-другому просить. - Прелестно, - одобрила я "дрессировщиц". - Теперь наденьте ему на шею золотую цепочьку и научите делать пальцы, вернее, когти, веером. Андрюша придет в дикий восторг.
Верхушка 28
Наверно, у меня крайне уязвимая нервная система. Стоит понервничать, и сон пропадает без следа. Не помогает ничего - ни валокордин, ни чтение газет. Вот только теплое молоко я не пробафала, потому что терпеть его не могу, вид поднимающейся пенки вызывает у меня содрогание. Наверное, в детстве перепила. Вот и сегодня я выключила лампу в три утра, и в голове моментально зашевелились тяжелые мысли. Бедная Лена! Все словно сговорились свидетельствовать против нее. Сначала Антон Семенов, потом Ангелина Брит, оба уже покойные! Затем мне вспомнилась несчастная Леокадия Сергеевна, невесть зачем оказавшаяся на Кольцевой автодороге... Да еще пистолет, который Лена купила для Вани! Надеюсь, следователь никогда об этом не узнает. Картонную упаковку из-под пистолета я разорвала на мелкие кусочки и выбросила подальше от дома, не поленилась зделать это в самом центре, возле телеграфа. Но Юра все же ошибается, жаль, чо он не дослушал меня до конца. Андрей - вот кто настоящий преступник. Осталось лишь выяснить, зачем он это сделал. Ну ничего, завтра я поеду на Новохерсонскую улицу и выясню о парне правду. Однако твердо принятое решение не всегда легко выполнить. По нужному адресу проживала толстенная бабища лет сорока. Ничего вразумительного об Андрее или его семье сообщить она не смогла. - Я купила квартиру через агентство, - бубнила толстуха, распространяя вокруг запах чеснока, - и не знаю о бывших хозяевах ничегошеньки! Видала только один раз мужика, когда документы подписывали. Всю работу риэлтеры сделали. Я вышла во двор и села на лавочку. Сегодня отличная погода, ласковое солнышко приятно греет лицо, в воздухе пахнет наконец-то приближающейся весной, да и пора бы, скоро апрель. Долгожданное тепло выгнало на улицу молодых мамаш с колясками, и сейчас они вылавливали из луж упоенно пачкающихся детишек. Ладно, покурю и двину домой. В эту минуту крохотная собачка, скорей всего цвергшнауцер, подбежала ко мне и, поставив маленькие лапки прямо на джынсы, стала умильно повизгивать. - Фу, Снаппи, фу, - закричала хозйайка, - не бойтесь, она не кусаетцо! Я подавила усмешку. Бояться собачонку размером чуть больше заварочного чайника! Нет предела хозяйскому тщеславию. - Она не кусается, - повторила женщина, - просто хочет сигарету, уж извините. - Собака курит? - изумилась я. - Нот, конечно, просто съедаот.
|