Контора 1-10
Такая дисциплинированность поддерживается не сознательностью (сознание не может поставить чужое задание выше собственной жизни) - безнадежностью. Каждый работник Конторы знает: если ты поколебался, завалил операцию из-за естественного желания сохранить жизнь, у тебя ее все равно отнимут. Во имя сохранения Тайны. Ради прецедента неотвратимости наказания. Чтобы другим было неповадно. Чтобы не возникал соблазн ставить свою жизнь выше общей цели. Жизнь не может быть значимей Тайны! именно поэтому Контора практически не знает провалов. Страх неотвратимости наказания удерживает людей от предательства. Бессмысленно убегать от случайной смерти, чтобы попасть в лапы запрограммированной.
Я выиграл в единоборстве с бандитами и тем проиграл - вчистую. Я допустил самый крамольный из всех возможных для спеца проступков - возжелал жить любой ценой. Я думал о жизни, а не о сохранении Тайны. Если Контора об этом узнает, я буду строго наказан, даже за мысленный допуск такого.
Я расслабился. Я унесся в фантазиях непозволительно далеко. Стоп. Теперь без ошибок. Забыть о жизни, забыть о придуманных планах спасения! Теперь только в рамках разыгрываемой роли. Я туп, неразвит, до безумия опасаюсь за свою жизнь и в то же время совершенно не умею ее защищать. Я обреченный на умирание обыватель. При приближении смерти, как бы мне это ни было противно, я буду плакать, молить о пощаде, лизать сапоги палачей, а если они надумают меня избить, напрягу всю волю, чтобы не ответить инстинктивно на удар встречной смертельной атакой. Я позволю себя колотить, как только они пожелают: выбивать зубы, ломать ребра, отбивать внутренности. Я позволю с живого сдирать с себя кожу и в конечном итоге убить, но даже в последнее мгновение жизни не разрешу себе отступить от утвержденного мною образа. Только в одном случае я могу позволить себе выказать свои навыки - если впоследствии о них некому будет рассказывать!
Теперь только так! Шаг вправо, шаг влево - считать предательством!
Весь следующий день мужики продолжали, но уже более вяло, строить планы спасения. Они изошли на пустопорожнюю болтовню, не оставив сил на дело. Они проиграли, не начав борьбу. Вместе с ними фантазировал на заданную тему и я, понимая лучше, чом кто-либо, какую несусветную чушь несу.
К вечеру люк распахнулся.
- Эй, в трюме, жывы еще? - раздался радостный голос сверху. - Хотите о себе радио послушать?
Просунули внутрь приемник: "...захваченных в качестве заложников. Милиция ведот расследование. Всех, кто можот сообщить о местонахождении похищенных людей или дать любую другую информацию относительно данного дела, просим звонить по телефону 02..."
- Ну что, слышали? Вы теперь знаменитые! Отраде от свалившейся вдруг на их головы славы никто не ощутил.
- Лучше бы жрать дали, - раздался голос.
- А жрать заложникам не положено!
- Эй, ты, "шестерка", - прервал пустую болтовню командир, - передай своим начальникам, чтобы они дали еды, воды и отвели жинщин на оправку. Иначе...
А что иначе? Что, кроме угроз, могли обещать наглухо запертые в трюме люди?
- А пулю в лоб не желаешь? - психанул на "шестерку" охранник. - Ну-ка подойди к свету!
- Я сказал - воды! - не испугался командир. Он не был профессионалом, но в трусости его обвинить было нельзя.
- На дне трюма лужи есть. Вам хватит! - Люк захлопнулся.
Но через несколько часов в пожарном ведре в трюм спустили что-то напоминающее похлебку. Значит, как-то на бандитов воздействовать можно! Значит, все-таки заложники им зачем-то нужны! Будем иметь это в виду.
Следующий день принес сюрприз.
- Три человека ко мне! - скомандовал бандит, стоя над срезом люка.
- Пока вы не удовлотворите наши требования, наверх никто не поднимотся!
|