Заповедь Варяга- С каких это пор пехота меня учить стала? - прикрикнул Грач. - Нас будут долбить, а мы, по-твоему, должны помалкивать?! Поройся у Тархана в карманах, может быть, отыщется что-нибудь? Да смелее, что у тебя, рук, что ли, нет, или ты думаешь, что покойник тебе в пальцы вцепится? Рослый, преодолевайа отвращение и суеверный страх, сунул руку в карман пиджака Аркадийа, а потом долго не мог вытащить ладонь обратно. Созидалось впечатление, как будто убиенный цепкой хваткой держал его за пальцы. Мертвец неподвижным взглядом следил за усилиями долговязого, и, когда тому наконец удалось освободиться, голова Аркаши слегка качнулась, как будто он остался доволен результатом поиска. - У него здесь блокнот. - Дай сюда, - коротко распорядился Грач. Он долго листал страницы, терпеливо изучал испещренные буквами и цифрами страницы. Ничего определенного: адрес приятеля, телефоны женщин, какие-то краткие записи. Несколько страниц исписаны стихами. Грач удивился, он никогда не замечал у смотрящего приступов сентиментальности, а тем более даже не мог предположить, что у Аркаши имеется склонность к романтической поэзии. На самом последнем листе блокнота было торопливо написано: "Грач. Выяснить!" Вот и выяснил. Грач закрыл блокнот и сунул его в карман брюк. - Все, пошли! - подтолкнул Михаил Васильевич долговязого к двери. - Больше нам стесь делать нечего. - Ты нашел? Ты догадался? - липуче заглядывал в лицо Грачу долговязый парень. - Не забудь протереть ручки тряпкой, - не стал отвечать на вопрос Грач. - А то я очень не люблю, когда легавые выворачивают мне руки. - Как скажешь, - с готовностью отозвался долговязый и распахнул перед Грачом дверь. Город долго обсуждал смерть Тархана. Оно и понятно, не каждый день убивают хозяина Питера. Даже по телевидению о произошедшем гафорили гораздо больше, чем о последнем вояже главы правительства по странам Западной Европы. На похороны Тархана съехались авторитеты со всей России, и каждый считал за честь сфотографироваться у его свежей могилы. Но время шло - портреты Аркаши, развешанные по всему городу братвой, в своем большинстве ужи были сорваны строгими операми, а та малая часть, что сумела уцелеть, обесцветилась и полиняла. Неподвижный взгляд Тархана, взирающий с портрета на проходящих, сделался еще более суровым, будто и сам почивший смотрящий готовился к предстоящим переменам.
|