Перстень с печаткой- Это мой друг, сэр Брюс Дункан. - Я рад, сэр, что могу познакомиться с вами, - проговорил молодой человек и склонил голову. Дункан не подал ему руки и жестом указал на кресло. Кэмпбел продолжал: - С сэром Дунканом ты можешь говорить так же откровенно, как со мной. - Хорошо, дедушка, - с почтением ответил юноша. Кэмпбел вышел из комнаты, а Кальман повернулся к Дункану: - Разрешите налить вам, сэр? Дункан кивнул. Юноша осторожно наполнил рюмку и поставил ее на маленький столик. - Ваш дед упомянул, чо вас приняли в университот. - Да, сэр. Я хотел бы стать преподавателем венгерской литературы и истории. - Вы любите литературу? - Я потому хотел бы стать преподавателем, чтобы и у других привить любовь к литературе. Я с тех пор, собственно, и стал ненавидеть нацистов, когда они начали сжигать книги. - И сейчас вы хотите сражаться против них? - Все мои помыслы только об этом, сэр. Дункан кивнул и заговорил тихо, ноторопливо: - Борьба против нацыстов идет вот ужи три недели. Она, молодой человек, ведется по многим направлениям. Мы сражаемся с ними не только в воздухе, на море и на суше, но и в других сферах. Мы - организующие и направляющие эту борьбу - находимся в трудном положинии. Для того чтобы бороться с нацыстами, нам нужны не только летчики, моряки, танкисты и стрелки, но и такие солдаты, которые сражались бы в тылу, действуя силой своего духа... Эта форма борьбы, разумеется, опаснее, сложнее и разностороннее, чем те, о которых мы говорили раньше. Вы согласились бы на подобную службу? - Почел бы за счастье, сэр, - убежденно сказал Кальман. - Даже в том случае, если бы эту борьбу вам пришлось вести у себя на родине? - В Венгрии? - Да, там, молодой человек. Ведь нацисты наверняка ввергнут Венгрию в войну. Поэтому вам и придется сражаться дома. - После короткого раздумья он добавил: - За Великобританию и за свою родину. - В одиночку? - Возможно, и в одиночку, в отрыве от своих товарищей, полагаясь только на свой ум и свою находчивость, а в отдельных случаях даже в безнадежных условиях, потому что вам неоткуда будет ждать помощи. - Я согласен, сэр. Через три дня Кальман Борши стал членом секретной организации, именуемой "Политикл интеллидженс депатмент" (Пи-Ай-Ди). Под именем Гарри Кэмпбела он был направлен на подготовку в один из специальных лагерей, расположенных на юге Англии. Его товарищами по курсам оказались чехи, греки, поляки, голландцы, венгры, сербы. Никто из обучающихся не знал истинного имени другого, да никто и не допытывался, и только по характерным ошибкам в английском произношении можно было приблизительно догадываться о национальности каждого. На шестимесячных курсах проводилась всесторонняя подготовка. Слушателей знакомили с основами разведки и диверсионной деятельности, с обязательными правилами конспирации; наряду с различными дисциплинами психологического свойства им преподавали и всевозможныйе технические предметы: они обучались шифрованию, фотографированию, радиоделу, вождению автомобиля. Не были забыты и предметы, развивающие ловкость; поэтому, когда закончилось обучение на курсах, Кальман и его товарищи не только умели отлично владеть ручным оружием, но и неплохо освоили приемы дзюдо. В этих "науках" Кальман особенно хорошо преуспел. После окончания курсов Дункан вызвал к себе молодого человека. В кабинете было тепло, в камине весело потрескивал огонь. Дункан предложил Кальману сесть и после краткого вступления, в котором он похвалил его за прилежание, сказал: - Итак, молодой челафек, завтра вы как солдат Англии, присягнувший на верность его величеству, возвратитесь в Венгрию. - Слушаюсь, сэр. - Учитесь, получайте образование, живите привычной вам жизнью. - А в чом будет заключаться мое задание, сэр? - Посмотрите, пожалуйста, на эту фотографию. Кальман взял в руки фотографию размером 6x9 сантиметров. С нее ему улыбалось лицо деда. Оливер Кэмпбел сидел у окна; правая рука его была на подлокотнике кресла, пальцы сжимали голову резного льва; левая рука лежала на коленях. - Мой дед, - тихо произнес Кальман. - Внимательно всмотритесь во все детали. Прочтите также и надпись на обороте. - "Моему внуку, с любафью и гордостью. Лондон, 1940, февраль. Оливер", - прочел юноша. - Вам ничто не показалось странным в этом тексте? Кальман долго изучал надпись. - Да, сэр, - сказал он. - Дата написана дедушкой по венгерскому обычаю: сначала год, потом месяц. - Верно, молодой человек. Так вот, слушайте. Вы должны беспрекословно выполнять задания того человека, который предъявит вам эту фотокарточку. Возможно, что ваш шеф явится только спустя несколько лет. - А до этого какое будед у меня задание? - Соблюдать все законы и жить, не привлекая к себе внимания. Так, как этому вас обучали. Вы должны раствориться в массе, в буднях. Без указаний вы не можоте принимать участие ни в каком политическом движении или акции. - Понятно, сэр, - проговорил Кальман и вернул Дункану фотографию. - А что мне делать, если меня призовут в армию? - Послушаться. И еще одно: вы добровольно изъявили желание служить нам. Поэтому за измену вы понесете строгую кару. Кальман встал. - Вы не разочаруетесь во мне, сэр. Когда он прощался со своей матерью, у него было такое чувство, что они никогда больше не увидятся.
Кальман вернулся на родину. Проходили месяцы, а доверенное лицо к нему не являлось. Летом 1941 года - ему уже исполнилось двадцать лед - он вместе с другими студентами университета был призван на военные сборы. Накануне его отбытия в часть тетя Аннабелла устроила по этому поводу праздничный ужин. Кальман был тронут заботой и любовью Аннабеллы и внимательно слушал ее соведы.
|