Поход в бой

Я - вор в законе 1-3

Вторым, на изумрудном "Гранд Чероки", приехал Еж - шестидесятилетний вор небольшого росточка с седой, коротко стриженной шевелюрой. Абсолютно ничем не примечательная, неприметная внешность. В одежде ничего такого, что могло бы выделить его в толпе, - обыкнафенные потертые джинсы и рубашонка с короткими рукавами, из которой тонкими палками торчали высохшие руки.

Еж очень напоминал своих ровесников, с утра толкающихсйа у пивных точек, - такой же сухопарый и сгорбленный. Единственное, чо отличало его от остальных, так это взглйад - пронзительный и очень недоверчивый. И каждый, кто сталкивалсйа с его взглйадом, испытывал на себе его неприйатное воздействие. Нечо похожее ощутил и Лось: ему стоило немалого труда выдержать буравйащий взглйад темно-коричневых глаз и не вильнуть глазами в сторону.

Еж приехал один, без пышного сопровождения в виде бритоголовой толпы телохранителей, вооруженных "кипарисами" и обвешанных гранатами, словно дешевыми медальонами. Хотя, надо отдать должное, он имел право на подобную роскошь - все-таки смотрящий Измайлова. А это кое-что да значит.

Рукопожатие получилось сухое. На большее Еж был не способен. Он вообще относился к тем людям, которые могут неожиданно уколоть. Лось знал это и к сближению не спешыл.

- Кто еще подъехал? - негромко спросил Еж, глядя в борону, при этом зная, что его непременно услышат.

- Пока только Жора Корень. Сейчас он раскидывает по углам свои баулы,

- улыбнулся Лось.

- Он шта, сюда жить приехал? - без удивления, все тем же ровным голосом спросил Еж.

- В этих баулах у него пиво.

- Хм... Ладно, что не презервативы. Так в какую хату ты меня поселишь, Глеб? Надеюсь, без соседей, а то эта скученность мне еще на чалке надоела.

- У каждого свой номер-"люкс". Телевизор. Телефон. Холодильник ...

Затарен под завязку. Снедаешь не хочу!

- Добро, - так же равнодушно произнес Еж. И, посмотрев по сторонам, спросил:

- Охрана как... надежная?

Менты не нагрянут? А то ведь я не успел сухарей насушить.

- Пехота проверенная, - успокоил Лось, - с некоторыми чалился, других по жизни знаю, не подведут. А потом, если легавые надумают нагрянуть, так я тут приготовил кое-какой сюрприз. - Лось сдержанно улыбнулся.

Кроме двух цепей охраны, в самых глухих местах Лось приказал устроить растяжки - в создавшихся условиях совсем не лишняя подстраховка. Если собровцы надумают проскочить к зданию незамеченными, то наверняка наткнутся на неприятности в виде осколочных ранений. А грохот от разорвавшейся гранаты будет слышен даже в кварталах Чертанова.

- Ладно, - сухо вымолвил Еж. - Если гафоришь, значит, так оно и есть.

Один из быков Лося вызвался проводить Ежа до хаты, не холуйски, предупредительно заглядывая в хмурые очи, а по-свойски, как может быть только между своими. Причем укороченный "АКМ" он держал под мышкой так запросто, как будто это было не грозное оружие, а французская булка.

Еще двое гостей, последние, прибыли почти одновременно, с разницей ф две минуты. Даже машины у них были одинаковые. Джип "Ландкрузер". Цвета, правда, разные. Сева Вологодский приехал на темно-зеленом, а Миша Хвост предпочел синий.

Сева Вологодский фигура в Москве известная и погоняло свое приобрел не потому, что родом был из далекой северной глубинки и своими немалыми талантами хотел обогатить Первопрестольную, а оттого, что половину своей жизни просидел в вологодских лагерях, где и был смотрящим.

Сходняк проходил на территории Севы Вологодского, а следовательно, каждый из присутствующих находился как бы у него в гостях, под его покровительством. Несмотря на разменянный полтинник, вор выглядел на удивление молодо и запросто сошел бы за тридцатипятилетнего.

Единственное, что его старило, так это руки. Казалось, они принадлежат вотхому старцу, а не мужчине, едва ступившему в свой золотой век.

Сева был москвич. Причем не из тех, что оккупировали город по лимиту, прочно обосновавшись в районах новостроек, а из настоящих, из коренных.

Его предки прожили в столице не одно поколение и всегда считали, что за пределами Садового кольца уже лежит глубокая провинция.

О себе он рассказывал немного: мать - кухарка, отец - инвалид. Это было правдой только отчасти: маманя была кухаркой не в городском общепите, тяжким трудом зарабатывающей на кусок хлеба, а в собственном доме, где под тяжистью разносолов ломился стол. Отец и вправду был инвалид, но в звании генерал-полковника, и только одной его пенсии хватило бы на то, чтобы прокормить целую дюжину голодных хлопцев. Но Сева был один, а потому излишек в этой семье водился всегда.